Киваю.
— Продюсер тоже согласился, что героини вряд ли могли наткнуться на Робби случайно.
Снова киваю.
— Да вы сами увидите, — говорит Урсула. — Когда фильм выйдет.
Когда-то я действительно надеялась побывать на премьере, но теперь понимаю, что это выше моих сил. Урсула тоже это знает.
— Я принесу вам видеокассету, — обещает она.
— Замечательно.
Машина подъезжает к воротам «Вереска».
— Оп-па, — вытаращив глаза, вдруг произносит Урсула. Накрывает мою руку своей. — Готовы к концерту?
У ворот стоит Руфь. Ждет. Наверное, уже поджала губы в знак неодобрения… Но нет — она улыбается! Куда-то исчезают пятьдесят лет, и я вижу свою дочь девчонкой. Такой, какой она была, пока жизнь не изменила ее к худшему. Руфь что-то держит в руке. Машет. Это же письмо! И я даже знаю, от кого…
Он тут. Марк вернулся домой. Вот уже неделю он каждый день приходит ко мне. Иногда один, иногда с Руфью. Мы мало говорим. Чаще всего он просто сидит рядом и держит меня за руку, пока я сплю. Мне нравится, когда он держит меня за руку. Это самый дружеский жест: с младенчества до старости.
Я умираю. Никто мне, конечно, не говорит, но я все прекрасно вижу. По склоненным ко мне сочувственным лицам, по грустным улыбкам, тихому шепоту и взглядам, которыми мои близкие обмениваются между собой. Да я и сама чувствую, как он меня уносит.
Поток.
Я уплываю по реке времени. Понятия, которыми я мерила жизнь — все эти минуты, секунды, часы, дни — не имеют больше ни малейшего смысла. Просто слова. Остались только мгновения.
Марк приносит мне фотографию. Я узнаю снимок прежде, чем успеваю его рассмотреть. Он мне нравился, да и сейчас нравится — археологические раскопки, много лет назад.
— Где ты ее взял?
— Она была у меня, — робко отвечает он, ероша рукой длинные, выгоревшие от солнца волосы. — Все время, пока я путешествовал. Надеюсь, ты не сердишься?
— Наоборот, рада.
— Мне хотелось иметь твою фотографию. А эту я любил с детства. Ты на ней такая счастливая.
— А я и была счастливой. — Еще раз смотрю на фото и ставлю его на тумбочку у кровати, чтобы было на глазах.
* * *
Просыпаюсь. Марк стоит у окна и смотрит вдаль, на пустошь. Сперва мне кажется — Руфь тоже где-то здесь, но нет, ошибаюсь. Это кто-то еще. Она появилась совсем недавно. И с тех пор не уходит. Никто не видит ее. Она ждет меня, я знаю, и я почти готова. Сегодня рано утром я записала для Марка последнюю кассету. Теперь все сказано и все сделано. Я нарушила клятву, и очень скоро внук узнает мой секрет.
Марк чувствует, что я проснулась. Поворачивается. Улыбается. Такой знакомой, широкой, сияющей улыбкой.