— Группы «север», «юг» и «центр», — торопливо скомандовал Унтер-офицер Вальтер Буфф, выслушав сбивчивый доклад радиста, — прекратить огонь по цели в квадрате Б-4. Повторяю — немедленно прекратить огонь по цели в квадрате Б-4.
Рольф, Бруно и Хаген выбрались на крутой левый берег Невы спустя десять минут после окончания обстрела. Их шатало, как моряков после сильного шторма. Бруно склонился над прибрежными кустами, и его вырвало.
— Все целы? — хрипло спросил Рольф.
— Меня, кажется, осколком зацепило, — прыгающим голосом отозвался Хаген. — Где-то под лопаткой.
Рольф подошел к нему и распорол ножом советскую гимнастерку.
— Ерунда, — сказал он, — царапина.
— А где наш смелый друг? — спросил Бруно, оглядываясь.
— Боюсь, он утонул, — Рольф посмотрел на противоположный берег, над которым плясали лучи прожекторов. — Что ж, по крайней мере он отдал свою жизнь не напрасно.
— Руки вверх! — скомандовал чей-то властный голос с нависающего над рекой обрыва. — И без глупостей, вы окружены.
Коммандос послушно подняли руки.
— Приятель, — сказал Рольф, — если бы ты только знал, как я рад слышать настоящую немецкую речь. Можете брать нас в плен, только передайте командующему дивизией, что Зигфрид, наконец, вернулся к своей Кримхильде со свадебными дарами.
В нескольких километрах ниже по течению разведгруппа Второй ударной армии, проводившая рекогносцировку для готовящегося наступления на Синявинские высоты, возвращалась на правый берег Невы.
— Подуспокоились фрицы-то, — заметил старшина Сухоручко, кивая в направлении позиций немецкой артиллерии. — А то как начали лупить, я уж думал, нас засекли.
— Сопли пусть сначала подберут, — хмыкнул сержант Басаридис, три поколения предков которого были черноморскими контрабандистами. — Эй, смотрите, что там в реке плывет?
Темный предмет приближался. Разведчики перестали грести, и вскоре увидели, что течение несет на них обломок тона, на котором, раскинув руки, лежит человек.
— Надо вытащить, — сказал Сухоручко. — Вдруг он еще живой.
Все посмотрели на командира. Лейтенант Волков едва заметно кивнул.
— Вытаскивайте, только тихо.
Из ушей человека текла кровь, кусок гимнастерки на правом боку был выдран вместе с кожей, а его пальцы намертво вцепились в кусок дерева. Но он был еще жив. Когда Сухоручко и Басавридис все-таки разжали ему пальцы и втащили в лодку, человек открыл глаза и прохрипел:
— Товарищи, я свой, свой…
— Да уж видим, что не немец, — фыркнул Сухоручко. — Откуда ты, братское сердце?
— Семидесятая стрелковая дивизия, — одними губами ответил раненый, — третья гаубичная батарея… рядовой Варенцов…