До августа 1940 года Советский Союз, реализуя свое «право» и распространяя социалистическую систему, совершил агрессию еще против пяти государств. Говорят, красноармейцев там встречали с цветами. Встречают–то по одежке. В Судетах, отданных на «растерзание» Германии, вермахт тоже встречали цветами, солдаты прозвали операцию «цветочной войной», да и на Украине в 1941 году им перепало немало букетов.
Чем ностальгировать по букетам, лучше вспомнить о том, как Красной Армии стреляли в спину в 1941 году, как выпроваживали в 1991–м и как благодарны ей по сей день. Смешно слушать речи депутатов нынешней Российской Государственной думы о том, что прибалты сами нас позвали, сами организовали у себя революции и по гроб жизни должны быть благодарны Москве за уникальную возможность «воссоединиться с народами Великой страны Советов» и поучаствовать в построении коммунизма. Может, все–таки уточнить у самих прибалтов, что они об этом думают? Или по–прежнему
«всякая наша война, где бы она ни происходила, является войной прогрессивной и справедливой»?
Счастливая советская жизнь оказалась привлекательна только с фасада. Советизацию новых «территорий и населения» проводили испытанными большевистскими методами: национализация, насильственная коллективизация, роспуск всех политических и общественных организаций, гонения на церковь, депортация, расстрелы ненужных классов и «всякой другой сволочи».
Сорвалось лишь в Финляндии, она единственная не поддалась на кремлевский шантаж и оказала мужественное сопротивление, утратив в итоге Зимней войны часть территорий, но отстояв свою независимость. Уже после войны Молотов в беседе с югославским коммунистом М. Джиласом заметил с сожалением:
«Ах, Финляндия ― это орешек».
Оккупация соседей на основе тайного сговора с Гитлером до сих пор в России считается делом вполне житейским и совершенно необходимым для обеспечения безопасности СССР. К тому же это «благоприятно для человечества, ведь счастливыми себя считают литовцы, западные белорусы, бессарабцы, которых мы избавили от гнета помещиков, капиталистов, полицейских и всякой другой сволочи», и резонно с точки зрения плацдарма для дальнейших завоеваний с целью осчастливить и немцев, и чехов, и поляков, и датчан.
Троцкий не раз подчеркивал ограниченность сталинского ума в долгосрочных прогнозах:
«Сталину свойственно презрение к теории. Теория берет действительность больших масштабов. Здравый смысл берет действительность в малых масштабах. Оттого Сталин чрезвычайно чувствителен ко всякой непосредственной опасности, но не способен предвидеть опасность, коренящуюся в больших исторических тенденциях».