И все, как по команде, умолкли.
Мне это, естественно, не понравилось: я бы предпочел, чтобы ребята еще поупражнялись на эту тему.
— Нет, я серьезно спрашиваю насчет стрижки, — упрямо сказал я.
— Если серьезно — то сам стригусь, — ответил Олег.
Он врал, конечно, он нагло врал, я это чувствовал.
И всем остальным было известно, что он бесстыдно врет.
— Давайте не отвлекаться на пустяки, — сказал Олег. — Алексей хочет рассказать нам, что ему здесь не нравится.
— Это не я хочу, — возразил я, — это вы хотите, чтобы я рассказал. Для этого и позвали. Или я что-то неправильно понял?
— Ты всё понял правильно, — серьезно ответил стриженый.
— Так вот, кое-что мне здесь кажется действительно странным. Во-первых, почему только семь человек? Ради этого содержать… — Я сделал неопределенный жест рукой. — Нерентабельно.
— А мы экспериментальная группа, — возразил Юрка Малинин. — Получится — будет объявлен массовый набор.
— Что получится-то? — спросил я. Разговаривать заочно я еще не привык. Юркин голос звучал с левой стороны, и всё время хотелось туда повернуться. — Что получится-то, ты хоть знаешь?
Юрка отмолчался.
В отличие от него, у меня был вариант — насчет космической программы. Но я предпочел пока о нем не говорить: еще засмеют.
— Теперь второе, — продолжал я. — Почему нет учебников? Пусть вузовские, пусть для техникумов, но учебники быть должны.
— Возможно, они еще не написаны, — сказал Олег. — По той же причине.
— Хорошо, — уступил я, — допустим. А языки? Куда теперь без языков, улицы подметать? И где компьютеры? Что за каменный век? А в каком институте требуют, чтобы поступающие корежили взглядом трамплины?
— Сила воли везде пригодится, — пробурчал из-за стены Юрка.
— Не мешай! — одернул его Олег. — Человек самостоятельно рассуждает.
— Еще бы! — сказал из-за правой стенки голос Дениса. — Мы же сами ему ключ задали. Попробовал бы он, как мы, с нуля начинать.
— Ну, и какие выводы? — спросил Олег, пропустив эти слова мимо ушей.
— Выводы… — повторил я, стараясь выгадать время и собраться с мыслями. Как раз насчет выводов у меня было слабовато. — Система у них какая-то… не наша.
Соня заерзала, но ничего не сказала.
— Что значит "не наша"? — строго спросил Олег. — Выражайся точнее.
— В смысле — не русская, — брякнул я.
— А какая же? — с любопытством спросила Соня. — Французская, что ли?
— Не знаю. Может, и французская. Но точно не наша.
— Что ты имеешь в виду? — осведомился Олег.
Спросить об этом было проще, чем ответить.
В мамином письме мне больше всего запомнились слова:
"Не уклоняйся от общественных нагрузок