— Вот видишь, — удовлетворенно сказала Соня, — о таких вещах не говорят.
— Но в целом… — проговорил я с запинкой, — в целом это хорошее?
— В целом — да, — ответил Олег. — Верно, Софья?
— Да, — с радостной готовностью откликнулась она.
Во как они работают дуэтом, подумал я.
— Это у вас, — не унимался я. — А у тех?
Я мотнул головой в сторону стены, за которой прятались Юрка, Денис и хворая Леночка Кныш.
— У них тоже, — уверенно ответил Олег. — Так, придуряются чуть больше, чем надо.
— Это у них получается, — согласился я.
Мы попрощались и разошлись по своим конуркам.
Точнее, Соня осталась у себя, а Олег отправился на улицу погулять у бассейна.
Я хотел пойти с ним, но он сказал, что предпочитает одинокие прогулки.
Ну и черт с ним, мы не набиваемся.
Пусть гуляет, пусть беседует со своими недоразвитыми стрекозами.
Тоже мне, Чулпанский Левша.
Жизнь продолжалась без каких бы то ни было осложнений: пробуждение под петушиные крики, завтрак, учебный корпус, обед, тихий час, купание, полдник, снова занятия, легкий ужин, вечернее купание, чтение лежа в постели, спокойный сон — и вновь пробуждение под щебет будильника.
Я взял себе за правило непременно блокироваться на ночь, и это стало ритуалом таким же обязательным, как вечерняя чистка зубов.
Ложился с какой-нибудь дурацкой мыслью типа "Редиска не ягода, хотя и похожа" — и просыпался с пустой и свежей головой, в которой одиноко мерцала эта искра интеллекта.
К моему глубокому сожалению, чудные сны-полёты среди звёзд и сияющих скал блокировка сожрала: теперь я вообще ничего не видел во сне, за исключением злосчастной редиски… ну, не обязательно редиски, это я так, для простоты: приходилось любоваться во сне только тем, что я выбрал себе на ночь в качестве ширмы.
С некоторым огорчением я отметил также, что краски школьного сада стали для меня куда менее яркими: цветы и бабочки как будто бы поблекли, а пальмы у бассейна и вовсе пропали из поля моего зрения, я вспоминал про их существование лишь тогда, когда рядом со мною бухался об землю перезрелый кокос.
Дни шли за днями без каких бы то ни было происшествий.
Если не считать мелочей.
Знаете, как бывает в замкнутых группах? Случайно сказанное слово, неверно истолкованный взгляд — любой пустяк может стать причиной для смертельной обиды, а то и шумного скандала.
Вот, скажем, событие века: вслед за Соней от идиотского хайера отказался и Диня Дмитриенко. Казалось бы: кому какое дело? Разве человек не властен над своей внешностью?
Но эта мелочь вызвала бурное возмущение Леночки Кныш:
— Знаешь, на кого ты стал похож? На альбиноса.