— Где ты не собираешься оставаться?
— В этом квартале. Тем более у этих людей.
— Но в Варшаве останешься?
— В Варшаве — может быть.
Какой-то прохожий узнает Менделя и окликает его. Между ними завязывается разговор. Ханна, изучив лавочку и придя к выводу, что она очень мрачная, обращает свое внимание на незнакомца. Ее заинтриговала неприязнь, с которой Мендель ему отвечает. Парню около тридцати лет, на нем соломенного цвета брюки, синий пиджак и красная рубашка. У него большие красивые черные глаза, которые разглядывают Ханну со спокойным бесстыдством. Он спрашивает у Менделя, кто она.
— Моя племянница в некотором смысле, — объясняет Мендель.
— Я не знаю, его ли я племянница, — говорит Ханна, — но он точно не мой дядя. — Она смело выдерживает дерзкий взгляд темных глаз. — А вы кто?
— Пельт Мазур. — Глаза смеются. — Визокер, у твоей «племянницы» всегда так хорошо подвешен язык?
Его взгляд скользит по всему телу Ханны; он даже несколько наклоняется вперед, чтобы получше рассмотреть и оценить увиденное.
— Ханна, — словно печатая каждое слово, говорит Визокер, — подонка, которого ты видишь перед собой, зовут Пельт Волк. Берегись его.
— Сколько ей?
— Тридцать пять, — отвечает Ханна, прежде чем Мендель успевает открыть рот.
Пельт Волк разражается смехом, но в ту же секунду его ноги отрываются от земли и повисают в воздухе в сорока сантиметрах от тротуара: Мендель просто протянул руку, взял его за шиворот своей огромной лапой и приподнял над землей.
— Слушай меня, Пельт, — очень тихо говорит Мендель, — слушай меня хорошенько: если ты прикоснешься к малышке, если ты только заговоришь с ней, я тебе переломаю руки и ноги. Ты хорошо меня понял, Пельт?
— Полагаю, да, — отвечает Пельт задыхаясь.
Начинают собираться зеваки. Мендель улыбается.
— Ты думаешь, Пельт, я шучу? Я способен переломать руки и ноги? Как по-твоему?
Мазур бормочет что-то нечленораздельное.
— Яснее, — говорит Мендель, продолжая улыбаться.
— Ты на это вполне способен.
— Прекрасно, — говорит Мендель, разжимает пальцы и выпускает свою жертву. — А теперь убирайся, Пельт.
Он провожает взглядом удаляющегося человека в желтых брюках и снова улыбается холодно, как сама смерть, когда тот, прежде чем исчезнуть, поворачивается и делает какой-то неприличный жест. (Ханна думает, что это был неприличный жест, хотя ни о чем подобном в книгах не читала.)
— Теперь о тебе, — продолжает Мендель. — Что это еще за история, ты не хочешь остаться у сестры раввина?
— Я здесь не останусь, вот и все.
Толпа расходится, и на лицах людей Ханна читает разочарование: драка не состоялась. Мендель вздыхает. Он и Ханна все еще сидят в бричке.