Перикант и Орик закончили пить и молча ушли. Казалось, что ее известие потрясло их в большей степени, чем Лико или Джемейна.
— Перикант, Орик и Клеомен родились в этом городе, — объяснил ей Лико, как будто прочитал ее мысли. — Поэтому я решил, что лучше всего послать их.
Она взглянула на него с любопытством. Он был явно моложе остальных жрецов, но при этом именно он раздавал указания, а другие бросались их выполнять.
— Ты — первый жрец? — спросила она.
— Первый жрец? — Он вопросительно посмотрел на нее. — О да, я понимаю. — Покачал головой. — У нас нет первых и нет главных. В этот раз мне открылось, как следует поступать. В следующий раз это, возможно, будет Клеомен или Джемейн. — Он сложил руки и устало улыбнулся. — Позволь, я покажу тебе место, где ты сможешь отдохнуть. Похоже, тебе было бы полезно так следует поспать.
Она хотела было возразить.
— Но Кел…
Он строго поднял палец:
— Ты сказала, он не появится здесь до завтрашней ночи.
Она подумала о его словах и вспомнила жесткую землю, служившую ей постелью прошлой ночью. Тело ее еще болело от этого и от долгого путешествия верхом. Она не сказала больше ни слова, только подобрала свой меч и пошла вслед за Лико.
Войдя в темную дверь, они зашагали по длинному коридору. Свечи, установленные на стенах, не горели, но из нескольких небольших боковых комнат проникал свет, и ей было все видно. Здесь — узкая кухня, и рядом с ней — пустая комната, где ничего не было, кроме подушек под колени. «Внутренняя молельня», — решила она. Она прошла мимо еще одной комнаты, где посредине стояла огромная деревянная бадья; несколько белых одеяний висели на веревках, и вода стекала с них на неровный пол.
Дальше находились спальни. Лико открыл дверь и жестом пригласил ее войти. Единственная лампа наполняла теплым янтарным светом маленькую комнату. Первое, что она увидела, была кровать. Она, конечно, не такая уж и роскошная, но заметно, что тюфяк на ней мягкий. В ногах лежала красиво окрашенная льняная ткань. Лико постелил ее на тюфяк и заправил края.
— Это твоя комната, — сказала она.
Он кивнул и подмигнул ей:
— Скажу тебе по секрету, она самая удобная из всех в храме. — Он раскрыл сундук, стоявший у кровати, и достал оттуда огромную подушку. Ткань на ней была украшена узором, другим, но тоже очень красивым. Он положил подушку на кровать и подбил ее. — Я устроюсь в какой-нибудь другой комнате. В это время года в Дакариаре почти не болеют, и у нас сейчас никто не живет.
— Но я не могу лишать тебя комнаты, — возразила она.
— Не ты лишаешь меня, — он улыбнулся в ответ. — Я уступаю ее тебе. Может, ты хочешь, чтобы было посветлее?