— Ты же знаешь, я — эсгарианка. И ты знаешь, что это такое.
— Но ведь ты не обладаешь подобными навыками, — настаивал он. — Ты говорила, что давно уже утратила их.
— И все же меня обучали! — Она посмотрела на него в упор. — У меня осталось знание. Я помню!
— Я убью его, — буркнул Кириги, вмешиваясь в разговор. Его голос звучал угрожающе и ожесточенно. — Этот Ороладиан достанется мне, кем бы он ни был.
— Кириги… — начала было Самидар, но юноша не стал слушать. Он поднялся и скрылся за задней дверью, не говоря ни слова.
Кел проводил его взглядом.
— Ты воспитала его несдержанным, — отметил он, когда дверь с шумом захлопнулась.
— Он похож на своего отца и брата.
Кел поднял свою кружку:
— Нет, матушка, ни на меня, ни на отца он не похож. Я сдержан и расчетлив, а отец всегда зависел от настроения: он мог быть как спокойным и нежным, так и свирепым. — Кел отпил воды. — Он похож на тебя, он твой сын.
Самидар подошла к нему сзади и стала массировать ему плечи сквозь красный шелк его туники.
— Ты тоже мой сын, Кел. — Она обняла его, обхватив руками шею, прижавшись щекой к его щеке.
— Мне трудно пить в таком положении, — наконец сказал он.
Она отпустила его:
— Прости, — обошла стол и села напротив. В первый раз за весь день она ела мясо, откусила кусок и задумчиво жевала. — Расскажи, что еще ты знаешь об этом Ороладиане.
Он покачал головой:
— Больше не о чем рассказывать. В донесениях говорится, что он возглавляет восстание, но мотивы его действий неизвестны. Его сторонники хитры, как лисы: их невозможно поймать. — Он поскреб подбородок. — По правде сказать, мы здесь находимся только из-за слухов.
Она отпила воды из кружки Кириги, затем взяла сочный кусок говядины, с которого по пальцам ее потек жир. Немного помедлив, она отложила мясо, так и не съев, и облизала пальцы. Кел отправился на кухню и снова наполнил свою кружку пивом из бочонка.
— У тебя что-то на уме, — сказала она ему, когда он вернулся на свое место.
Их глаза встретились. Глядя на него, она видела мужской вариант своего собственного лица. У него были такие же глаза и темные волосы, столь же точеные черты лица. Кел был высоким и стройным, как отец, он не был так мускулист, как Кириги. И все же за пять лет ее сын стал совсем другим человеком. В его изумрудно-зеленых глазах было нечто такое, что она никак не могла понять: в них таилась некая загадка. Она задала себе вопрос, а знает ли она этого человека на самом деле.
— Ты прежде рассказывала мне истории, — наконец произнес он, — я не помню их в точности, я был очень мал тогда. Но ты рассказывала о кинжале, у него еще было имя. — Его взгляд, казалось, прожигал ее насквозь. — Ты называла его Жало Демона.