— Не сомневаюсь, что к вящей радости жен и дочерей всей страны. — Самидар расправила юбки и, пряча улыбку, сделала шутливый реверанс.
— Кириги, мой чудесный сын! — позвала она, выпрямляясь. — Еще пива для этих послушных долгу солдат. — Она наклонилась к столу, пока не почувствовала запаха пива из их уст. — Наслаждайтесь моим гостеприимством, господа, но прошу держать ваше оружие зачехленным. У меня здесь не публичный дом, но и не склеп. — Обернувшись, она сердито посмотрела на старика Тамена, который стоял за ее спиной: — А если твоя мышь снова высунется из норы, я отделаю ее веником!
И снова трактир сотрясся от хохота, а Тамен стал объектом для многих шуток. Впрочем, он воспринимал их с юмором, преисполненный сознанием того, что не простая мышка едва помещается в его штанах.
Она пробралась сквозь толпу к двери на кухню. Запахи жареного мяса заполнили все пространство маленькой комнаты, несмотря на открытые настежь окна. Она стянула с гвоздя на стене длинную тунику и через голову надела ее. Туника ниспадала ниже колен и защищала ее юбки гораздо лучше передника.
В огромном очаге на вертелах шипели несколько тушек дичи и говяжья нога. Она погрузила черпак в кувшин с жиром и приправами, что стоял на каменной плите под очагом. Осторожно полила мясо, и синие языки пламени вырвались вверх, когда жир стал стекать на раскаленные угли.
Вошел Кириги, неся деревянный поднос с четырьмя кружками. Его льняная рубашка распахнулась до пояса, обнажив гладкую, блестящую от пота грудь. Он задержался, чтобы смахнуть пот со лба и улыбнуться ей.
— Ты танцевала сегодня, как демон ветра, матушка, — сказал он, зачерпывая кружками пенящееся пиво из большой бочки.
— А ты барабанил, как сама богиня грома, — откликнулась она уже ему вслед.
Оставшись одна, она склонилась над почерневшим котлом, стоявшим на углях с краю, где медленно тушилось мясо, и помешала содержимое тяжелой ложкой. Оказывается, давно нужно было добавить воды. Сделав это, прошла в другой конец кухни к полкам, на которых хранились хлеба с хрустящей коркой и сыр, всего две головки. Завтра ей придется отправиться в Дашрань в лавку купца Кхасты. У него сыры самые лучшие, И она имеет дело только с ним.
Наполнив кружку пивом для себя, она вернулась к посетителям.
Они любят ее, эти мужчины и женщины Дашрани; завсегдатаи ее таверны — люди, живущие неподалеку: одни приходят пешком, другие приезжают из города верхом, чтобы отдохнуть от дневных забот или сбежать ненадолго от своих жен. Некоторые заходят сюда, чтобы позабыть о своих бедах, кто-то радуется общению с добрыми друзьями. В самом городе, за высокими стенами, есть и другие таверны, но в них либо никто не танцует, либо подают разбавленное вино, или же хозяева и вовсе неприветливы. Конечно, ее заведение совсем не похоже на детскую площадку, и наверняка среди посетителей есть и воры, и убийцы. Но какое ей до этого дело. У нее, даже если ограбят кого или убьют, все равно очень весело, усмехнулась она про себя.