Девушка стояла в одном шаге от диверсанта, гордо уперев руки в бока, и глядела на него ненавидящими глазами. И тогда Стен, молниеносно выбросив здоровую руку, стиснул своей ладонью ее тонкие, музыкальные пальцы на левой руке. От неожиданности девушка вздрогнула и шарахнулась назад, но уже не сумела освободиться. Стен ловко вывернул ей кисть и отогнул в сторону ее мизинец, а в следующее мгновение полоснул по пальцу своим обоюдоострым метательным ножом. Левую руку девушки пронзила невыносимая боль. Но то, что она увидела, оказалось еще страшнее. На ее глазах заточенное как бритва лезвие сковырнуло ноготь, а из изувеченного мизинца во все стороны брызнула кровь.
На лезвии ножа Стен протянул отсеченный ноготь враз побледневшей девушке:
– Держи сувенир. И лучше не зли меня, а то получишь еще один такой же.
С этими словами он вытер нож об искалеченную руку девушки, оставив у нее на ладони вырванный ноготь. Та в ужасе дернула рукой и стряхнула окровавленный ноготь с ладони. Стен ожидал от девушки истерики. И она действительно открыла рот, но вместо крика оттуда выплеснулась блевотина, после чего она потеряла сознание.
– Кто-нибудь один, забинтуйте ей палец! – приказал Стен, обратившись к стоящим с поднятыми руками егерю и его жене. – Только учтите – повязка не должна получиться большой, иначе заставлю перебинтовывать заново.
Он вновь поменял нож на пистолет и отошел к противоположной стене, чтобы одновременно держать в поле зрения егеря, его жену и лежащую без сознания девушку. Накладывать повязку взялась жена егеря, причем сделала это очень умело, так как кровотечение тут же остановилось. Заметив, что женщина делает перевязку не хуже опытной медсестры, Стен указал ей на свою самодельную повязку из разрезанной на полосы майки:
– Теперь меня. И учти – от твоей аккуратности зависит жизнь твоего мужа. – С этими словами диверсант демонстративно поднял пистолет и направил его ствол в лицо стоящего у стены егеря. – Приступай!
Женщина сняла с плеча диверсанта пропитавшиеся кровью тряпки и, обработав рану йодом, наложила на нее чистую бинтовую повязку. Убедившись, что перевязка сделана по всем правилам, Стен отправил женщину обратно к мужу, а сам склонился над лежавшей без сознания девушкой и несколькими пощечинами привел ее в чувство. Урок подействовал. Когда девушка вновь открыла глаза, Стен не увидел в ее взгляде ничего, кроме застывшего ужаса и боли. Паническое состояние заложницы как нельзя лучше подходило для ее допроса, чем Стен не преминул воспользоваться. Как он выяснил, Юля Пашкова, двадцати пяти лет, оказалась вовсе не дочерью смотрителей заповедника, а аспиранткой кафедры биологии Сыктывкарского гоуниверситета, приехавшей в заповедник для наблюдения за птицами. Поведение заложницы во время допроса лишний раз убедило Стена, что девушка сломлена окончательно. Она настолько торопилась отвечать, что порой даже не успевала дослушать до конца вопрос, и беспрестанно просила не убивать ее. Непрекращающиеся причитания аспирантки настолько надоели Стену, что он даже влепил ей пощечину, чтобы заставить замолчать...