– Леший с ними, – махнул рукой командир, – поиграем с ними минут двадцать в «твоя моя не понимай» да отправим восвояси. Иван Валентинович, – обратился он к старшему помощнику, – поспрошай там у команды каких-нибудь значков. Вроде – «За дальний поход», «Отличник ГТО», ну, и в том же духе. Вернемся домой – я им новых надаю. Скажи, шибко надо для братских эфиопских гостей.
Он еще раз с тоской посмотрел на суетливо гомонящую чернокожую публику и обернулся к дежурному офицеру:
– Давай, спускай адмиральский трап, – командир кивнул в сторону незваных гостей, – и через пять минут строй команду по «Большому сбору». Форма одежды – рабочая. Будем оказывать заморским святошам знаки дружелюбия и воинских почестей, но без излишнего энтузиазма. Нечего баловать. А то прикормишь раз, потом не отвяжешься…
– Ну, что там? – вяло поинтересовался Пантелей, медленно опуская за борт транспортера небольшую рыбацкую сеть. – Случилось чего?
– Никак нет, товарищ старший сержант, – отрапортовал его лопоухий напарник, глядя в бинокль на корабельного сигнальщика, – спрашивают, когда возвращаемся.
– Во как братву достали сушеные концентраты, – усмехнулся Пантелей, поглядывая на подрагивающие на мелкой ряби поплавки. – Не успели отойти, а уже подавай им к столу свежую рыбку. Семафорить умеешь?
– Так точно, товарищ старший сержант, – бойко отозвался подчиненный.
– Тогда ответь, что сеть только что поставили. Протралим, и с добычей домой. Через часик пусть ждут. – Закончив установку, он глянул на часы, потянулся и широко зевнул: – Мать честная, только начало девятого, а жарища стоит, как у нас в середине июля. Даже похлеще.
– Это все из-за близости Аравийской пустыни, – поддержал беседу рядовой Курочкин, закончив семафорить. – Это у нас северный ветер – холодный, из арктических широт, а здесь наоборот – горячий.
– Слышь, ты, профессор, я тебя спрашивал?
– Никак нет, товарищ старший сержант, – смутился подчиненный.
– Ну так и помалкивай, – посоветовал Пантелей, – дембель сам знает. А когда надо будет, спросит. Понял, салабон?
– Так точно.
– Ладно, земеля, устраивайся, загорай, – смягчился Пантелей, – нам тут еще не меньше часа болтаться. Можешь прикемарить.
– Я спать не хочу, – бодро отозвался Курочкин.
– А я вот, когда был «духом» вроде тебя, только о том и думал, как бы урвать для сна минут триста. Это вам сейчас лафа, а нас дрючили… – Пантелей выпятил нижнюю губу и покачал головой, что должно было означать нечто вроде: «Не приведи господи!»
– Товарищ старший сержант, а почему одни называют вас «дембель», а другие – «гражданский»? – поинтересовался Курочкин, воспользовавшись добродушным настроением Пантелея.