Но ни хроническое безденежье, ни косые взгляды, а иногда и прямое осуждение их союза со стороны родных и близких не могли разрушить тех трогательных отношений любви, взаимного уважения и согласия. Оба были счастливы. Вероятно, залогом этого стали безграничная любовь Александра Васильевича и его жертвенность. Он терпеливо выносил все капризы стареющей жены.
Их сын Александр рос хилым и болезненным мальчиком, и на поддержание его здоровья, а также на обучение тратилось много денег. В 1847 году А. В. Марков–Виноградский записал в дневнике: «Моему сыну я хочу дать воспитание кроме общего ещё и торговое, так, чтобы он мог быть всегда полезным членом общества и богатым; в нём я замечаю деятельность и наклонности к хозяйству».
Любимым времяпрепровождением Марковых–Виноград–ских было чтение – обычно Александр Васильевич читал вслух. Среди прочитанного были романы Диккенса и Текке–рея, Бальзака и Жорж Санд, повести Панаева и Барона Брамбеуса (Сенковского), журналы «Современник», «Отечественные записки», «Библиотека для чтения». Привитая с детства любовь к чтению позволяла Анне Петровне в молодости в мечтах уходить от реальности, а во времена невзгод и в старости – сохранять спокойствие духа.
Письма супругов к родным и многочисленные дневниковые записи Маркова–Виноградского полны суждений о прочитанных книгах и сообщений о текущих событиях и проникнуты нежными чувствами друг к другу.
«Какое высокое наслаждение, – писал Александр Васильевич в то время в дневнике, – после тяжких трудов, в самом жалком изнурении, упасть на роскошную грудь жены, утонуть в нежности её ласки, жарких поцелуях и забыться чудным, спокойным сном. Улыбка высокого удовольствия и умиления… на устах спящего счастливца! И как радостно его пробуждение. Ласковый голос жены лепечет ему нежности: душистые губки её смывают с глаз, отуманенных сном, ночные грёзы и освещают их зарёю своей милой улыбки!»
Подчас мужу приходилось терпеливо сносить ситуации, подобные описанной им 3 ноября 1845 года: «Жена или сидит с тёткою и играет в преферанс в угождение ей, и я один, или сидит со мною и молчит, потому что неприятные обстоятельства так стиснули нашу жизнь, что язык не хочет шевелиться».
При чтении тетрадей с дневниковыми записями Александра Васильевича создаётся впечатление, что он нисколько не ревновал жену к предметам прошлых её увлечений – наоборот, гордился тем, что она вдохновляла многих поэтов на создание прекрасных лирических стихов.
«Теперь я сижу в уютной нашей спальне, – писал он. – Она, моя голубушка, уже легла в постель и ей может быть уже и снится что–нибудь, а я пишу и хочу сказать несколько слов о Пушкине, о котором мы с нею часто беседуем и перечитываем его „Цыган“… Она была знакома с ним, и он её воспел в двух стихотворениях: „Я помню чудное мгновенье“ и „Я ехал к Вам“. Она вдохновляла также Подолинско–го. <…> Да, кто не восхищался её внутренней и внешней красотою?.. „Сын Отечества“ вздумал уверять, что Пушкин не мировой гений!! Мне это досадно!.. В его произведениях воспроизведены общечеловеческие мысли, чувства и действия и затронуты общечеловеческие нравственные интересы, которые для всех людей и всегда занимательны… Музыка стихов его отчётливо, верно изображает чувства и, читая их, кажется, что Пушкин и мыслил стихами, так они естественны!.. Ни одна строка не написана им для рифмы… Его стихи подобны дождю, лились из сердца и западают в сердце каждого…