– Ну так задавайте и не тяните время. Меня в больнице ждут… Я один, можно сказать, на весь район остался.
– Подождут. Я не обещаю вам быстрого освобождения. Хотя не обещаю и чего-то уж очень плохого, если вы будете вести себя адекватно обстоятельствам.
Автандил Георгиевич молча ждал продолжения.
– Ваша больница обслуживает американскую лабораторию?
– Что вы называете лабораторией? – спросил Саламидзе.
– То место, куда вы только что ездили.
– У нас это называется учебным центром. Насколько я знаю, американские инструкторы обучают там грузинских офицеров. Видимо, какие-то спецслужбы… Это я так подумал, поскольку попасть в учебный центр очень сложно – там суперсовременные системы контроля. Но это другой вопрос. На ваш же я могу ответить конкретно. Нет, моя больница не обслуживает это учреждение. У них есть свой военный врач, но он, как мне сказали, уехал по семейным делам в Тбилиси, и потому пригласили нас.
– Вы знакомы с военным врачом?
– Нет, мы не встречались.
– И не знаете, грузин он или американец?
– Понятия не имею.
– А с полковником Лоренцем вы знакомы давно?
– Это начальник учебного центра?
– Мы зовем его начальником лаборатории.
– Нет. Сегодня мы встретились впервые. И не полковник звонил, а какой-то капитан. Тоже американец. Кажется, его фамилия Солтон. Впрочем, я могу перепутать. Я давно не имел практики в английском, а вы, наверное, знаете, что они все слова произносят слитно. С непривычки трудно бывает разделить, и из-за этого не все улавливается.
– Да, есть там такой, капитан Солтон…
– Вот… Он позвонил, сообщил, что к ним вот-вот доставят раненого с огнестрелом и рану необходимо осмотреть и обработать. Мы сразу выехали. Послать было некого, потому я сам поехал. А там уже, внутри, на базе или, как вы говорите, в лаборатории, нас встретил полковник. Но он представился как начальник учебного центра. Именно так… Попросил осмотреть раненого. Вот и все…
– И что с раненым?
– Больше изображал свои страдания. Есть такие люди, любят на весь мир рассказывать и показывать, как они мучаются. Раненый как раз из таких… Но там моя помощь была уже не нужна. Рана уже давно затянулась, обработана хорошо. Я так зашить, как ему зашили, не сумел бы…
– Объясните мне, в чем сложность наложения шва? – спросил подполковник. – Казалось бы, абсолютно одинаковые проколы и стежок…
– В том-то и сложность, как затянуть стежок. Проколоть, протянуть нить – это пустяки! – Автандил Георгиевич наконец-то снял руки с груди и чуть-чуть оживился. – Можно просто и грубо, как мы все обычно работаем. Как получится, и все… Достижение цели – чтобы быстрее срослись ткани. Это профессиональное отношение к делу всех обычных хирургов. А можно аккуратно, чувствуя состояние кожи, подтягивать нить до определенного уровня… И затягивается исключительно настолько, чтобы произошло срастание, но не произошло стягивания кожи. Тогда шрама почти не остается. Это тоже мастерство, доступное не каждому. Тут нужен своеобразный талант, как художнику. Дозировка усилий…