Ксамиты! Ксамитские солдаты или лазутчики! Не шевелясь, он сквозь полуопущенные веки еще раз осмотрел людей и их жалкий скарб. Кривые короткие сабли… скорее кинжалы… дротики, не меньше дюжины… таким наверняка его и приласкали… бронзовые лица с орлиными профилями… и эти полосатые передники, самый верный признак! Да, это лазутчики или бойцы из отрядов легкой пехоты, одна из групп, уцелевших после разгрома ксамитского войска в холмах.
Нет, скорее не беглецы, а шпионы, решил Одинцов. Слишком уверенно держатся, не похожи на солдат, спасающихся после поражения. Он прикрыл глаза и, по-прежнему не шевелясь, не дрогнув не единым мускулом, стал внимательно прислушиваться к разговору. Почти бесполезная затея на взгляд непрофессионала, ибо ксамитского языка он вроде бы не знал. Но диверсанты высокого класса – а полковник Одинцов был среди них не из последних – владели деликатным искусством, позволявшим и в подобных ситуациях извлечь толику сведений. Сколь многое может сказать опытному человеку интонация! Или тембр голоса, частота дыхания, интенсивность звука!
– К’хид оритури, – услышал Одинцов негромкие слова.
– Эдн кимра митни г’рат ос пратан.
Ответ был таким же тихим, а голос говорившего – высоким и тонким, как у подростка.
«К’хид умирает, – мысленно отметил Одинцов. Потом так же автоматически перевел другую фразу: – Да будет милостив к нему Эдн в южных пределах».
Он понимал язык этих людей! Словно какой-то переключатель щелкнул в голове – гортанная ксамитская речь стала понятной и ясной, как будто он с детства изучал этот язык! Одинцов едва сдержал улыбку. Ай да Рахи! Ну и полиглот! Какие еще сюрпризы может преподнести его память? Впрочем, многие офицеры знали ксамитский, язык иcконных врагов Айдена. Рахи, значит, не был исключением… не только дрался, пил и бегал за столичными шлюхами, подумалось Одинцову. Теперь ему казалось удивительным другое: как его разум сумел использовать часть знаний своего предшественника. О, если бы память Рахи была полностью доступна ему! Возможно, это дело будущего…
– Отошел, – прервал размышления Одинцова гортанный голос, принадлежавший тощему жилистому воину со злым лицом. – Рыжий пес проломил К’хиду ребра.
«Дьявольщина! Перестарался-таки!» – Одинцов сообразил, что речь шла о нем – ксамиты звали рыжими собаками всех обитателей Айдена.
– Бой у них был честным, – заметил сидевший у костра смуглолицый здоровяк. – И этот парень не похож на айда… кожа и волосы у него потемнее. Может, он из шайки северных варваров? Из тех, что ездят на огромных рогатых скакунах, ловко стреляют и размахивают своими дурацкими копьями? Вон, у него было такое же…