— Учителку, товарищ капитан. Нужно быстрее разворачиваться. Иначе убегет.
— Разве так можно... А если у вас галлюцинации, старшина?
— Ежегодно медицинскую комиссию проходим, — обиделся Туманов.
— Показаться может и здоровому человеку.
— Точно говорю... Нужно догонять.
Дорога была узкая. Пока они разворачивались (плюс еще время на разговоры: догонять или нет?), «студебеккер» опередил их примерно километра на два. Стрелка спидометра подскочила к отметке «семьдесят». На поворотах приходилось тормозить. Но машину все равно заносило. И прежде чем впереди замаячил грязный задник «студебеккера», они могли раз пять перевернуться.
Встречный транспорт долго не позволял обогнать «студебеккер». Лишь у самой городской черты Чирков обошел преследуемую машину и подал знак остановиться.
Трудно представить себе разочарование капитана Чиркова и еще большее разочарование старшины Туманова, когда они увидели, что рядом с шофером в кабине никого не было.
— С вами ехала женщина, — сказал Чирков. — Где она?
— Попросила высадить, не доезжая до города, у трансформаторной будки, — ответил шофер, мордатый, угрюмый парень.
— Документы! — потребовал Чирков.
— А вы кто? Я вас не знаю, — лениво возразил шофер.
— Я военный следователь. — Чирков показал удостоверение.
Поведение шофера сразу изменилось. Он суетливо достал служебную книжку, водительские права.
— Где к вам села пассажирка?
— В рыбоколхозе, товарищ капитан, — на этот раз четко ответил водитель.
Роксан подвижен. Активно жестикулирует. Ведет себя так, словно заранее благодарен Каирову за приятную беседу.
— Михаил Георгиевич, — Каиров сама любезность, — у вас красивая, редкая фамилия. Мне никогда раньше не приходилось встречать такую.
Словоохотлив Роксан:
— Фамилия моего деда была Поляков. Он поднимал в цирке гири. И держал на груди рояль с акробатками. Одна из них позднее стала его женой. Ее звали Роксана... Фамилия Полякова не звучала на цирковых афишах. Вдохновленный именем любимой женщины, дед стал Мишелем Роксаном. Силачом из Марселя.
— Вы не пошли по цирковой линии?
— Я не сторонник родовых династий. Династия скрипачей, династия циркачей... По-моему, это признак вырождения.
— Позвольте не разделить вашу точку зрения. Наследование от поколения к поколению какой-то одной профессии может явиться выражением врожденных способностей...
Роксан прервал Каирова, махнув руками и скорчив гримасу — от нее лицо заморщинилось кругами, словно вода, в которую бросили камень.
— Дети Пушкина не стали поэтами. А Льва Толстого — писателями. Я не знаю, может, в каких-то сферах... Скажем, потомственный рыбак, потомственный моряк, потомственный хлебороб... Возможно, здесь, где какие-то чисто механические, практические навыки имеют превалирующее значение... Возможно, здесь наследование профессии имеет положительную роль. Но в искусстве это приводит к рождению бездарности.