Он ощутил стыд, унижение от своей бедности.
Следуя моде на скромность, которую ввела королева, ни одна из этих женщин не была чрезмерно накрашена, за исключением Анны Корнюэль, всегда покрывавшей лицо толстым слоем пудры, но их пальцы, шею и запястья украшали золотые или бриллиантовые кольца, подвески, ожерелья.
Опустив глаза, Луи заметил также, что туфли у всех этих женщин были из мягкой кожи и с высокими каблуками. Герцогиня де Лонгвиль даже позволила себе странные, открытые с одной стороны туфли, которые были зашнурованы шелковыми ленточками, завязанными бантами. Луи поклялся, что, когда у него будет чуть больше денег, он оденет свою жену, как королеву.
— Луи, — обратилась к нему маркиза де Рамбуйе. — Возможно, вы не знакомы с мадам Франсуазой де Мотвиль?
— Не имею чести, — ответил он, догадавшись, что речь идет о серьезной молодой женщине, и одновременно начиная понимать, почему она находится в обществе принцессы де Конде и герцогини д'Эгийон.
Жюли и Тальман несколько раз рассказывали ему о ней. Дочь одной из подруг королевы, Франсуаза де Берто в двадцать лет вышла замуж за мсье де Мотвиля, которому было восемьдесят! Она очень быстро овдовела и получила должность первой фрейлины королевы. Это была важная должность, предназначенная лишь для представительниц высшей знати, поскольку фрейлина входила в ближайший круг королевы: давала ей советы, утешала ее, ухаживала за ней и принимала участие во всех беседах.
Сдержанная, наблюдательная, скромная Франсуаза де Мотвиль стала необходима Анне Австрийской. Она была глубоко привязана к своей благодетельнице, не имела личных амбиций и отличалась здравостью суждений. О ней говорили, что она знает все секреты королевства.
— Мой супруг несколько раз воздавал вам хвалу, мсье Фронсак, — вежливо обратилась к Луи принцесса де Конде.
При этих словах герцогиня д'Эгийон осталась холодна как мрамор. Она судилась с принцем де Конде в связи с разделом наследства своего дяди, и близкий дому Конде человек не мог интересовать ее — к тому же ей было известно, что Луи не одобрял политику Ришелье.
— Мой брат также высоко ценит вас, мсье, — с очаровательной улыбкой произнесла Женевьева де Лонгвиль.
Луи каждой из них ответил поклоном. Женевьева Бурбонская, белокурая и с прозрачной кожей, была, по общему мнению, самой прекрасной, самой изящной и самой любезной дамой при дворе. Бывший нотариус всегда ощущал волнение, когда она заговаривала с ним. Но сейчас он подумал, что, пожалуй, Прекрасная Блудница красивее герцогини.
— Благодарю вас, мадам. Я искренне восхищаюсь герцогом.