Значит, Фронсак убрался! — с досадой размышлял Барбезьер. Он предусмотрел все, кроме такого быстрого отъезда. И был вполне уверен, что раньше или позже представится новая возможность покончить с этим докучным человеком! Он уже сколотил крепкую банду разбойников, которым велел дожидаться в мерзком притоне, где собирались судейские клерки, висельники всех мастей и, главное, солдатские подстилки.[68] Подвальчик этот располагался на дороге, ведущей к холму Святой Женевьевы, в нескольких шагах от «Малыша-мавра». Если бы возникла подходящая ситуация, мальчуган мог сразу предупредить его, а он бы созвал своих людей меньше чем за час.
Но за два дня ничего так и не подвернулось, Фронсак был слишком осторожен. А теперь вообще уехал из Парижа!
В таверне было уже полно народу, когда туда вошел маленький человечек, жирный, скрюченный, горбатый и на редкость уродливый. Несмотря на столь отталкивающую внешность, никто из посетителей таверны не позволил себе отпустить какое-нибудь нелестное замечание. Ибо вновь пришедший изумлял не только своим увечьем, но и невероятно злобным выражением лица. Сверх того, он был, несомненно, очень богат, ибо из-под его роскошного вышитого плаща виднелось шелковое одеяние и выглядывала тяжелая шпага дуэлянта с серебряной рукоятью.
Горбун направился к столу, за которым сидел Барбезьер. Те, кто знал его, кланялись, опуская глаза со страхом и почтением. Маркиз — этот чудовищный карлик был маркизом — славился в квартале и своим богатством, и безжалостной жестокостью.
Он занял место напротив брата мадемуазель де Шемро и, заказав сомюрского вина, с чрезвычайным вниманием выслушал рассказ Барбезьера.
Помолчав какое-то время, чтобы выработать другую стратегию, он дал новые инструкции.
— Больше нет необходимости следить за конторой Фронсаков, — скрипучим голосом распорядился он. — Держитесь незаметно в течение нескольких недель, затем вы и ваша сестра сможете вернуться в свет, но только чтобы в «Азаре» вас не видели.
Барбезьер кивал, донельзя обрадованный тем, что не навлек на себя гнев хозяина. Тот встал и, ни на кого не глядя, вышел из таверны.
Перчаточник выскользнул вслед за ним.
Прихрамывая, калека направился к элегантному фасаду дворца, большие ворота которого были украшены дорическими колоннами и пилястрами.
Он поселился здесь в апартаментах, предоставленных ему другом, Франсуа де Ларошфуко, принцем де Марсийяком.
На самом деле громадный дворец[69] с внутренними двориками и садами принадлежал не герцогу, а его дяде маркизу де Лианкуру, герцогу де Ларош-Гюйон и пэру Франции, который уступил особняк племяннику.