Бандит выругался на своем языке, потом проворчал, мешая французские и каталонские слова:
— …Pudir! Мы же… тут спать ночью! A fora!
Они вышли. Уже стемнело, и шел дождь, но все-таки крошечный полумесяц луны, скользивший меж облаков, давал немного света. Оба кутались в плащи. Луи показал на полуразвалившийся сарай и направился к нему. Пебрина не пошел за ним, настолько ему не хотелось удаляться от согревающего огня.
В сарае Луи стал искать подходящее местечко. Найдя таковое, он спустил штаны. Пебрина не смотрел в его сторону. Тогда он подобрал валявшийся рядом кусок бруса, надел штаны и спрятал свое жалкое оружие под плащ.
Пебрина пробурчал несколько слов, которые должны были означать:
— Мог бы и побыстрее!
Луи подошел к нему почти вплотную и, вынув из-под плаща деревянный обломок, сильно ударил по голове. Разбойник рухнул на землю.
Луи тут же побежал к лошадям, чтобы отвязать одну из них. Через минуту он понял, что ему это не удастся. Бандиты стянули поводья таким узлом, что неопытный человек справиться с ними не мог, а Луи к тому же ничего не видел! Отказавшись от своего намерения, он побежал по раскисшей от грязи дороге в надежде добраться до леса и укрыться там.
Бандоле, возвращавшийся с постоялого двора, заметил какую-то тень, скользнувшую по дороге прямо перед ним. Он не обратил на нее внимания, подумав об олене или кабане.
Но тут Пебрина завопил во весь голос.
Бандоле сразу понял, что пленник сбежал, и бросился в погоню за тенью.
Луи также заметил силуэт всадника и кинулся с дороги в кусты. Однако заросли были слишком низкими. Через несколько секунд, уже задыхаясь, он обернулся и увидел, что лошадь скачет прямо на него.
Он оставил при себе кусок бруса и сделал попытку отбиться, тщетно стараясь попасть либо в лошадь, либо во всадника. Бандоле с легкостью уклонился и ударом кованого сапога опрокинул Луи навзничь, а затем пронесся над ним.
Луи пытался уберечься от копыт, но получил удар в грудь и в голову. Ощутив страшную боль, он прикрыл руками лицо. Лошадь промчалась мимо, затем пошла назад галопом. Луи понял, что настал его последний час.
— Стой! — донесся до него крик. — Он мне нужен живым!
Это был голос запыхавшегося Бреша.
Лошадь остановилась в нескольких шагах от Луи, едва не затоптав его насмерть. В это мгновение он потерял сознание от боли.
Очнувшись, он понял, что лежит связанный на банкетке кареты. Толстая корка запеклась у него на голове, несомненно — последствие удара копытом. Ему было трудно дышать. Он услышал, как книготорговец с грустью обратился к нему:
— Вы не оставили мне выбора, мсье Фронсак.