– Я тебя сейчас этим прутом излуплю! Стерва! Потом посажу в Сарай Несчастья, а затем зарою в Яму Ужаса! Какие сестры с братьями? Признавайся, вы вчера с Каткой курили травку? Нюхали клей? Кололись? Ширялись? Пили? Закапывали в глаза? Чем, чем вы занимались?
– Мы ничего не нюхали. Я же говорю, нас заставили выпить пиалку с жидкостью.
– Кто?
– Сестры.
Розалия побагровела:
– Где Катарина?
– Куда-то уехала.
– Гадины! Изменницы! Предатели! Вы отправились в классный ночной клуб, а меня не предупредили. Сами зависали и оттягивались, а мне ни полслова.
– Нет, Розалия Станиславовна, мы не оттягивались.
– Ты сама сказала, пили дрянь, а потом отключились. Сестры – это кто? Стриптизерши? А братья? Диджеи?
Наташка начала медленно продвигаться к крыльцу.
– Мне больше нечего рассказать.
– Вернись!
– Мне надо на кухню.
– Стой, я сказала!
Ната бросилась бежать.
– Я тебя все равно поймаю! Я из тебя такую сестру сделаю, ни один брат не взглянет. Ты все лето в Доме Комы проведешь. Наталья!
Сегодня обшарпанная дверь квартиры двести два казалась зловещей и пугающей.
Как и следовало ожидать, никто не торопился приглашать Катку зайти внутрь. Недолго думая, она позвонила соседям.
– Дохлый номер, – шептал Столяров. – Никакой Анны Васильевны нет и в помине.
– У соседей могут быть ключи.
– Вряд ли.
– Попробовать стоит.
Виктор оказался прав. Соседка, миниатюрная пенсионерка, на вопрос Катки «Вы случайно не Анна Васильевна?» замотала головой.
– Я Елизавета Тихоновна.
– В какой квартире живет Анна Васильевна?
– Да у нас вроде нет в подъезде Нюрок. Вы, касатики, наверное, ошиблись. Ступайте во второй подъезд. Там живет Анюта Скопникова. Видать, вам она нужна.
– Сколько ей лет?
– Годков девятнадцать.
– Елизавета Тихоновна, кому принадлежит квартира двести два?
– Маруське. Но сама она здесь не живет, сдает. Раньше я с Валентиной Филипповной соседствовала, это мать Маруськина, а как померла моя подруженька, Машка законной наследницей сделалась. Ну а в двух квартирах-то жить не будешь, вот и надумала постояльцев пустить. Жилье нонче дорогое, приличную копеечку сколотить можно. У меня у самой племяшка квартирку сдает и живет, надо сказать, припеваючи. Поди плохо восемьсот долларов каждый месяц получать. – Бабушка на секунду прервалась. – А я даже рада, что Машка чужих людей пустила – мне все спокойней. Сама-то она большая любительница этого дела, за воротничок закладывает похлеще заправских алкашей. К чему лишний шум-гам за стенкой, уж лучше пусть посторонние живут, авось побоятся гулянки устраивать.
– Елизавета Тихоновна, вам известно, кому она сдает квартиру?