– Вера в салоне красоты директором. Раньше она работала маникюршей, и Виолетта была ее частой клиенткой. Верка сама мне рассказывала. А однажды, подхватив простуду, Горбачева попросила Веруню приехать в особняк. Знаешь, хвори хворями, а красивой хочется быть всегда. Так вот именно тогда на Верку и обратил внимание младший сынок Сигизмундовны. Через полгода они уже и свадебку сыграли. Ну а потом Вера из маникюрши переквалифицировалась в хозяйку салона. Мне ль тебе рассказывать, что большие деньги делают. Сначала ею командовали, теперь она распоряжения отдает.
– Адрес салона знаешь?
Мария сморщилась.
– Вроде да.
– Это не ответ.
– Записан где-то, надо поискать.
– Вторая невестка где деньгу зарабатывает?
– Вот с Настькой я тебе не помощник. Понятия не имею, где она трудится. Утром уезжает, вечером возвращается, а иногда несколько дней подряд дома сидеть может. Фиг ее знает.
– Ну и, наконец, Павел Евгеньевич, он что за птица?
– Суриков уважаемый человек – врач по профессии. Работает в центре Горбачевой.
– Погодь, в каком центре, разве Виолетта работала?
– А ты как думала? Она тоже врач, и сын старший по стопам матери пошел – семья медиков. Илья и основал детский коррекционный центр. Был там главным, а после смерти его место заняла Виолетта. Суриков, помимо должности главврача, был ее заместителем.
– Еще о центре что-нибудь известно?
– Нет, Кат, я не в курсе.
– Где он располагается?
Гурова назвала адрес.
– А для чего ты информацию собираешь?
– Сдается мне, Виолетта отправилась на небеса обетованные не по собственной воле.
– Перестань, я лично видела...
– Что ты видела? Ее труп с простреленной головой? Но это не доказательство, ее могли убить.
– А предсмертная записка?
– Подбросить.
– Кто и зачем? Дверь в спальню была закрыта и окна тоже. Я же тебе говорила, у нее имелся пульт.
Дабы оградить себя от ненужных вопросов, Копейкина сменила тему разговора:
– Я так понимаю, ты сегодня не работаешь?
– Да нет, до обеда отпросилась.
– Об увольнении с кем теперь говорить будешь?
Гурова засопела.
– Теперь вроде неудобно. Я решила поработать у них еще месяца два. Ну сама посуди, такое горе на семью свалилось, а тут я со своим уходом.
Копейкина кивала.
– Ты права, Машуля, безоговорочно права.
* * *
Проводив Машку, Катарина зашла в кабинет. Удивительно, но есть совершенно не хотелось. В свете последних событий желудок решил на время замолкнуть и перестал требовать сытную пищу.
Копейкина расположилась за столом, уставившись в блокнотные записи. Упоминание Горбачевой сатаны наводило на определенные мысли. Можно ли отнести ее слова к творящемуся в доме беспределу? Вполне. Не зря же Горбачева пару месяцев назад допытывалась у Машки про голоса. Вдруг имеет место вынужденное самоубийство? Предположим на минутку, что Виолетта, как и Гурова, не раз видела гнома, но, дабы окружающие не сочли ее за умалишенную, предпочла отмалчиваться, не распространяясь на подобную тему. Возникает вопрос номер два: если гном и голоса настоящие, кому было выгодно, чтобы психика Горбачевой расшаталась?