– Всего-то… – зевнула она, спускаясь вниз.
Нашарив босоножки, посмотрела в зеркало двери, потерла лицо, расчесала волосы, дернула ручку. Зеркало поехало в сторону.
В коридоре было прохладней. Два карапуза с хохотом играли в салочки; в соседнем купе шумно играли в домино, слышался бабий голос соседа-бухгалтера.
Оля пошла в туалет. Захлопнув за собой дверь, заперла ее поворотом мокрого винта, ополоснула лицо, приспустила брюки, с трудом вскарабкалась с ногами на унитаз. Бесцветная струйка потекла в испачканную калом воронку.
«Что-то мне снилось… про Кратово… – начала вспоминать она. – Господи, еще три часа пилить… Что-то там про Когана… А! Мясные галифе!»
Она рассмеялась и погладила свое загорелое бедро. Помочившись, провела рукой по гениталиям, собирая влагу, встала, ополоснула руку, застегнулась и еще раз посмотрела на себя в забрызганное зеркало: розовая венгерская майка на бретельках, белокурые волосы до плеч, широкоскулое лицо с карими глазами, синячок над ключицей от Володиного поцелуя.
– Вот я и в Крым съездила, – произнесла она и открыла дверь.
Прямо за дверью стоял Бурмистров. Оля посмотрела на него без удивления. «Сейчас деньги назад потребует, – нахмурилась она. – Идиот сумасшедший».
– Извините, пожалуйста, Ольга, я хотел с вами поговорить… это очень нужно…
– В туалете?
– Нет, нет, если хотите, пройдемте ко мне в седьмой вагон… если… или здесь… – Он шагнул в сторону, пропуская ее.
– А если не хочу? – Она вышла из туалета, захлопнула дверь и в упор посмотрела на Бурмистрова. «Это не могло так просто кончиться. Он теперь не отвяжется… слизняк чертов…»
Она вытащила из кармана двадцатипятирублевку, быстро сунула ему в карман рубашки, откуда торчали черные очки и какие-то бумажки:
– Возьмите и отвяжитесь.
– Да нет же… нет… – Опомнившись, он полез в карман. – Зачем вы…
Оля повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку.
– Умоляю, не уходите!
– Я сейчас мужа позову, – сказала она и тут же разозлилась на себя за эту малодушную ложь. «Я уже и замужем!» – Чего, чего вам нужно от меня?!
– Умоляю, умоляю… – Он заметил ищущего к ним по коридору мужчину. – На два слова, пройдемте… ну… вон туда, в тамбур.
Бурмистров не вызывал в ней чувство страха; внутри себя Ольга чувствовала, что этот человек не способен сделать что-то страшное, тяжелое. Но он был просто невыносим.
– В какой еще тамбур? – зло усмехнулась она и покосилась на приближающегося мужчину; тот был пошло-усатым, в полосатой пижаме и, мурлыча что-то, нес в руках прозрачный целлофановый пакет объедков. Этот пакет с куриными костями, яичной шелухой и яблочными огрызками словно подтолкнул Олю, и она шагнула к тамбуру. Бурмистров кинулся за ней.