«Это нэ… Кто же так говорит? – задумалась Оля, глядя поверх скрипичных колков на гладкий еврейский лоб Михаила Яковлевича. – И это нэ… Бифштекс!»
Она сразу вспомнила бифштекс с яйцом, Бурмистрова и широко улыбнулась.
– Чего ты веселишься? – полез за сигаретами Михаил Яковлевич. – Лето прошло, а концерт ни с места.
В половине второго она со скрипичным футляром на плече подошла к памятнику Пушкину. Среди сидящих на лавочках сразу поднялся Бурмистров – худой, плешивый, в бежевом плаще – и неряшливо-торопливой походкой двинулся к ней.
«А быстро с него загар сошел». Оля с интересом смотрела на Бурмистрова как на диковинное растение, которое за полтора месяца умудрилось не завять.
– Здравствуйте, Ольга, – заговорил он, склоняя голову, но не подавая руки.
– Здравствуйте.
Лицо его было более спокойным и уравновешенным, чем тогда, большие зелено-голубые глаза смотрели с доброжелательным вниманием.
– Я думал, что вы в августе просто куда-то уехали, поэтому и не пришли.
– Это правда.
– Но я был спокоен.
– Почему?
– Я был уверен, что в сентябре вы обязательно придете, – улыбнулся он своей застенчивой улыбкой.
– Вот как? – усмехнулась Оля, встряхивая волосами. – Какая самоуверенность.
– Вы… музыкант? – Он заметил футляр.
– Почти.
– В Консерватории?
– Почти.
– А что значит – почти?
– Слишком много вопросов.
– Извините, – сразу привычно засуетился он. – Давайте… вон туда… и там поймаем авто…
Он пошел впереди Оли к бульвару.
«Интересно, есть у него женщина? – Оля смотрела на его размашистые ноги в серых брюках и новых замшевых ботинках. – У таких, как он, либо много, либо никого».
На бульваре Бурмистров поймал бананового цвета «Запорожец», помог Оле сесть назад и через двадцать минут подавал ей руку, когда машина остановилась напротив метро «Автозаводская».
– Далеко? – спросила Оля, выбираясь из «Запорожца».
– В двух шагах, вон тот дом, – махнул он рукой.
Они вошли в девятиэтажный жилой дом, поднялись на лифте на шестой этаж. Бурмистров отпер дешево обитую дверь квартиры №24, пропустил Олю вперед. Она вошла в однокомнатную, бедно обставленную, но чисто убранную квартиру. Посередине комнаты стоял накрытый белой скатертью стол, сервированный на одну персону. Еды на столе не было никакой.
– Вот… здесь, – показал рукой Бурмистров и засуетился. – Проходите… пожалуйста, раздевайтесь.
Он помог ей снять плащ, Оля положила футляр со скрипкой на холодильник в коридоре, вошла в комнату. Бурмистров лихорадочно скинул плащ, провел ладонями по редким, обрамляющим плешь волосам.
– Ольга, присаживайтесь, пожалуйста.