ОБОЛЕНСКИЙ: Друзья! Выпьем за наше здоровье!
ШНОГОВНЯК: Шоб нам было не только что есть, но и чем есть!
СОКОЛОВСКАЯ: Чтобы дом наш был полной чашей!
(Аплодисменты.)
Звучит гимн Российской Федерации, зрители встают; все пьют, закусывают; это продолжается 24 минуты.
ОБОЛЕНСКИЙ: Прекрасно! (вытирает губы платком.)
ШНОГОВНЯК: Как говорится: пошли нам, Боже, и завтра то же!
(Смех в зале.)
ОБОЛЕНСКИЙ: Выпить и закусить по-русски… что может быть лучше?
ШНОГОВНЯК: Выпить и пообедать по-русски! Это еще лучше!
(Смех.)
ОБОЛЕНСКИЙ: Иван, не торопись. До обеда дойдет время. Сейчас мне хочется…
ШНОГОВНЯК: Сплясать?
(Смех.)
ОБОЛЕНСКИЙ: Пока нет. Мне хочется вспомнить, как ели наши родители. Давайте вспомним, друзья! И сравним объективно, по-русски. И пусть у некоторых горе-критиков, как говорит наш президент, отсохнут их поганые языки!
ШНОГОВНЯК: Сегодня для вас играет эстрадно-симфонический оркестр московского телевидения «Белая береза» под управлением Геннадия Абалакова.
ОБОЛЕНСКИЙ: Композиция Виктора Глузмана.
ШНОГОВНЯК: «Жидкий маргарин».
ОБОЛЕНСКИЙ: Аранжировка Геннадия Абалакова.
(Аплодисменты.)
На сцене появляется советский джазовый оркестр в белых костюмах; дирижер взмахивает палочкой, оркестр начинает играть лихую джазовую пьесу времен довоенного советского джаза; на сцену выбегают три девушки в белых обтяжных кожаных костюмах; в руках у них большой (раза в три больше обычного) примус, медный таз и громадная пачка маргарина; двигаясь в такт музыки, девушки накачивают примус, зажигают огонь, ставят на примус таз, распечатывают и кладут в таз брус маргарина, который с трудом помещается в тазу; сильное пламя охватывает таз снизу, девушки кладут ладони на маргарин, нажимают, помогая ему плавиться; при этом они извиваются в такт музыки; вдруг по команде дирижера музыканты прерывают пьесу, вскакивают с мест и выкрикивают хором: «А ну-ка, замри!» Девушки замирают; на сцену выбегают два санитара с носилками; на носилках сидит прокаженный в больничном халате; вместо пальцев на его руках култышки, половина левой ноги отсутствует, а на месте носа зияет дыра, напоминающая воронку; санитары стряхивают прокаженного с носилок на пол.
ОРКЕСТРАНТЫ: А ну-ка, нюхни!
Прокаженный быстро, как краб, перебирая ногами и руками подползает к замершим, наклонившимся над маргарином девушкам, приспускает одной из них штаны, раздвигает руками ягодицы и, сильно прижавшись носом-воронкой к анальному отверстию, громко и жадно нюхает, издавая необычный трубный звук. Оркестр начинает играть ту же мелодию, но в более быстром темпе. Прокаженный вспрыгивает на носилки, санитары уносят его. Девушки оживают. Две продолжают плавить маргарин, а девушка со спущенными штанами мечется по сцене, порываясь убежать. Но из-за кулисы навстречу ей выбегает высокий мускулистый рабочий в спецовке с огромной кувалдой в руках.