ОБОЛЕНСКИЙ: Не буду лукавить – нет. Но я знаю одну замечательную женщину. Всю свою жизнь она пекла хлеб для россиян. Ее булочную «Мякиш» на Тверской знают не только москвичи. А какой душистый, хрустящий хлеб в этой булочной! И главное – он всегда теплый – и летом и зимой!
ШНОГОВНЯК: А-а-а! Да, да! «Мякиш»! Отличный хлеб! И по-моему я уже догадался, о ком ты говоришь!
ОБОЛЕНСКИЙ: Наша неповторимая Фея Русского Хлеба! Анна Петровна Соколовская!
(Аплодисменты.)
Сверху на увитой колосьями и васильками трапеции спускается полная, улыбчивая и круглолицая Соколовская в белом поварском халате и белой пилотке. Звучит русская народная музыка. Мужчины подхватывает ее под руки, она тяжело спрыгивает с трапеции, подходит к микрофону.
СОКОЛОВСКАЯ: Добрый вечер, дорогие друзья!
(Аплодисменты.)
ОБОЛЕНСКИЙ: Несравненная, божественная фея с нами! Теперь нам ничего не страшно!
ШНОГОВНЯК: Теперь, как говорят, все будет в норме!
СОКОЛОВСКАЯ: У нас уже все в норме!
ШНОГОВНЯК (растерянно): Вы так думаете?
СОКОЛОВСКАЯ: А тут и думать нечего! Россия нынче с хлебом, значит, у нас все в норме!
(Бурные, продолжительные аплодисменты.)
ОБОЛЕНСКИЙ: Дорогая Анна Петровна, наш праздничный занавес не хочет подыматься. Уповаем на ваше мастерство волшебницы!
СОКОЛОВСКАЯ (смеется): Я не волшебница!
ШНОГОВНЯК: А как же… как же ш нам быть? Эдик?
ОБОЛЕНСКИЙ: Анна Петровна, но я полагал, что только вы можете поднять этот занавес…
СОКОЛОВСКАЯ: Нет, Эдуард. Не я. А русская песня о хлебе!
Звучит песня «Хлеб – всему голова». Занавес медленно поднимается. Сцена представляет собой огромный стол, застеленный красно-белой скатертью с русскими узорами; на скатерти ближе к заднику стоят огромные, хохломской росписи, чаши с русской закуской; посередине сверкает штоф с водкой; на заднике, сделанном из огромных бревен, раскрытое деревенское окно; за окном русский пейзаж времени золотой осени.
(Аплодисменты.)
Песня о хлебе стихает.
ОБОЛЕНСКИЙ: Ансамбль имени Моисеева!
Звучит русская народная музыка. В чашах открываются потайные дверцы, и на сцену ручейками из сцепившихся танцоров вытекает русская закуска; на каждом танцоре костюм, изображающий конкретную закуску: холодец, соленые грибы, квашеную капусту, селедку, осетрину, моченые яблоки и т.д. Вскоре вся закуска оказывается на сцене и, сплетаясь и расплетаясь, лихо отплясывает; штоф с водкой открывается, из него вытекает «ручей» водки – сцепившиеся танцоры в прозрачных, переливающихся костюмах; появляются кружащиеся гжельские стопки, водка вливается в них; расписные ложки выбивают чечетку, свистит береста, визжит гармошка; полные стопки образуют круг, закуска, кружась и приплясывая, оплетает их своим разноцветием; звучит песня «По рюмочке, по маленькой…», в зале появляются девушки в сарафанах с подносами, уставленными водкой и закуской, стопки с водкой идут по рукам зрителей; на просцениуме Оболенский, Шноговняк и Соколовская поднимают рюмки с водкой.