– Отчего же? – усмехнулся художник. – Наше дело такое – иконы писать, сделаем.
Матрона почему-то вздохнула, покачала головой и велела художнику покаяться в грехах, исповедаться и причаститься.
Когда художник все сделал так, как она велела, Матрона спросила еще раз:
– И теперь ты точно знаешь, что напишешь икону?
– Не первую икону на своем веку пишу, – обиделся художник.
Обещал он работу выполнить быстро, а только никак дело у него не идет. Краски не так смешиваются, кисти из рук вываливаются, словно писать иконы разучился. Бился он над иконой, бился – ничего не выходит. Пришел к Матроне и с досадой великой признался, что ничего у него не получается.
– Как же ты, не покаявшись, икону писать собрался? – насупилась Матрона.
– Каялся я! – возразил художник.
– Тот не кается, кто не во всех грехах признается, – погрозила Матрона.
А художник действительно утаил некий большой грех, в котором признаваться боялся, и был очень удивлен, как Матрона об этом узнала. Пошел в церковь и покаялся во всем без утайки. И после этого написал икону.
Образ этот на долгие времена стал главной иконой местного храма, многие чудотворения были совершены с помощью этой иконы. Во время засухи ее выносили на поля, совершали торжественный молебен, и тут же, едва успевали дойти до околицы, проливался щедрый дождь.
Лишив Матрону зрения, Господь дал ей зрение духовное. Но и об окружающем мире Матрона имела на удивление точное представление, хотя слепой родилась. Она могла легко перечислить все иконы в храме, рассказать о них, хотя, никогда эти образа не видела.
Как-то Зинаида Жданова, оставившая обширные воспоминания о Матроне, в разговоре посочувствовала ей, пожалев, что не видит она окружающей красоты мира. Матрона кротко улыбнулась и ответила так:
– Мне Бог однажды открыл глаза и показал мир и творение Свое. И солнышко видела, и звезды на небе, и все, что на земле, красоту земную: горы, реки, травку зеленую, цветы, птичек.
Еще только началась Первая мировая война, а Матрона уже предсказала революцию и черные дни России. Она часто рассказывала о том, как «будут грабить, разорять храмы и всех подряд гнать». Она говорила:
– Будут злые времена, народ обезумеет, будут хватать чужое добро, отбирать землю, грызться друг с другом из-за этого, как собаки из-за кости. Потом побегут все кто куда, бросят все. Земля никому не нужна будет, на земле трудиться надо, а трудиться народ разучится, отобранное пропьет-прогуляет, а вернуть не сможет, разучится работать.
Отцу своей благодетельницы, помещику Янькову, она постоянно советовала продать все и уехать с дочкой за границу. Призывала его, если не себя, то хотя бы дочь спасти. Не послушал помещик, вот и дожил до черных дней – богатое имение его разграбили, самого помещика убили, а дочь его сгинула в скитаниях неизвестно где.