— Джинна убедила меня купить эту картину.
— Она милая, — актриса сделала выразительный жест, — приятные цвета и сюжет. И вообще экспозиция просто блестящая.
Милыми бывают дети, котята или щенки. А картина может жить и дышать, хотя и выглядит как нечто цельное и неживое.
— Она станет прекрасным подарком.
Да, картина действительно хороша и со временем станет только лучше, признала Джинна. Интересно, заглотит ли Гервас наживку?
— Да, моей матери очень понравится.
Мадам Шампелье являлась владелицей не одного, а двух оригиналов Клода Моне. Она ни за что не позволит какой-то жалкой копии висеть в своем доме. Гервас не мог не знать об этом.
Чего же он добивается? Хочет пожертвовать солидную сумму в фонд Минош?
Или просто позлить Фэмки?..
— Это то самое полотно, которое понравилось Джинне, — протянул Франко.
Гервас в упор посмотрел на него.
— У твоей жены превосходный вкус.
— Да, так и есть, — Франко слегка приобнял Джинну за плечи. — Вы извините нас? Уже поздно.
Фэмки игриво прикоснулась к рукаву пиджака Франко.
— Значит, скоро?
Минош, как всегда бдительно следящая за временем, во всеуслышанье объявила о том, что пришло время жертвовать деньги в благотворительный фонд и совершать покупки.
Миллионы долларов переходили из рук в руки, выписывались чеки, шли переговоры о том, как и когда доставить полотна. А затем вышколенная охрана попросила гостей собраться у главного входа.
Немного замешкавшаяся Джинна оказалась около их «мерседеса», когда Франко уже отключил сигнализацию.
Сев в машину, она внезапно ощутила страшную усталость. Какое счастье, что скоро выходные и не нужно будет просыпаться рано утром и бежать на работу.
Джинна откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
На лобовое стекло упал свет уличного фонаря, а затем огни замелькали, сменяя друг друга. Франко аккуратно вел машину по улицам ночного города.
— Устала?
— Что-то голова болит.
— Хочешь сейчас обсудить неожиданное появление Фэмки или отложим разговор до дома?
— Ты ведешь машину, а мне наверняка захочется тебя ударить.
Она увидела его сверкающие весельем глаза и едва сдержалась, чтобы не выполнить свою угрозу немедленно. Вместо этого она предпочла молчать и не произнесла ни слова, пока Франко загонял машину в гараж и выключал двигатель.
Джинна решительно направилась к лестнице и поднялась в спальню, физически ощущая, что Франко следует за ней.
— Прекрати хмуриться.
Джинна резко обернулась.
— Я не хмурюсь. Никогда.
Интересно, подумал Франко, она сама догадывается о том, насколько притягательно выглядит, когда ее глаза так гневно сверкают? Он захотел немедленно заключить жену в объятия и укротить эту ярость… так, как только он умел.