– А вы видели, как она уезжала?
– Послушай, Пьер, пойми ты, ведь никто из нас не знал, что она уехала, вот мы и удивились, но уж ты-то наверняка видел, когда она уезжала… Так и скажи… А то вот и я тоже все думаю, что это ее совсем не видать, интересно, куда же это она подевалась, наша Мария-Тереза…
– Эй, Пьер… да скажи же ты наконец.
– Зря вы сомневаетесь, сударь, вот увидите, она непременно вернется из Кагора. Ведь правда, Клер? Видите, она опять ничего не отвечает, вот беда, ну что с ней поделаешь… эх, если бы знали… Но мне-то она сказала… они простились на пороге дома. И Клер дождалась, покуда не отъехал автобус. Ну скажи, ведь правда, Кле-ер?..
– Альфонсо! Альфонсо!.. Альфо-о-онсо!..
– Это Альфонсо совсем было собрался уйти. Клер зовет его.
– Альфо-о-онсо-о-о-о!..
– Мадам, я пришел сюда ради вас. Не бойтесь. Скажите нам то, что вы хотели сказать.
– Клер! Кле-е-ер!…
– Это Пьер пытается помешать ей говорить.
– Кле-е-е-ер!..
– А потом никто уже больше не проронил ни единого слова.
– Это было вовсе не в лесу, я убила Марию-Терезу Буске в погребе в четыре часа утра.
– Мы знали, что убитая была Мария-Тереза Буске, но не были уверены, кто из вас троих убийца. На обрубках тела жертвы были углем написаны слова: «Кагор» и «Альфонсо». Газетам было запрещено писать об этом. Мадам, вам придется пройти вместе с нами.
– А Пьер Ланн, он никогда не говорил с вами о своей жене?
– Нет, никогда, думаю, ни с кем. Но мы с Альфонсо, уж мы-то знали.
– О чем?
– Что рано или поздно она окончательно свихнется и в конце концов Пьеру все равно придется с ней расстаться… Если подумать, все произошло так, будто мы сами отдали ее в лапы полиции.
– И больше она ничего не сказала?
– Нет, ничего. Покорно дала себя увести. Она была буквально зачарована этим человеком. Когда говорила, то не сводила с него глаз, точно это он ей все диктовал, слово в слово.
– Послушать вас, создается впечатление, будто сами вы не до конца поверили в признание Клер, я не прав? Если вы по каким-то причинам предпочтете не отвечать на мои вопросы, это ваше право.
– В таком случае, я воздержусь от ответа.
– Знай вы раньше, что она виновна, попытались ли бы вы, Робер Лами, защитить ее от полиции?
– Предпочитаю не отвечать.
– Считаете ли вы, что, знай Альфонсо, что она виновна в этом убийстве, он бы защитил ее от полиции?
– Да, считаю.
– Но ведь в тот вечер Альфонсо почти ничего не сделал, чтобы не дать ее в обиду, разве не так?
– Вы же слышали, один раз он сказал, что уходит домой, а она задержала его, возразив, что еще рано. И еще раз – уже в конце – она позвала – «Альфонсо!» – так, будто звала на помощь. Тогда он уж было совсем направился к двери, снова пытался уйти.