Она называла их так, пока они собирались, — небольшая, но важная группа лидеров Альпесака. Когда Вайнти обратилась ко всем сразу, они замерли неподвижно.
— Некоторые из вас прибыли сюда с первой группой, еще до того, как возник город, другие прибыли позднее, так, как я. Но сейчас все мы работаем для роста и славы Альпесака. Вы все слышали о позоре, который я обнаружила в день своего прибытия, — об убийстве самцов и детенышей. Мы отомстили за это преступление — устозоу, совершившие его, были убиты, и больше такого никогда не повторится. Наш берег рождений безопасен, защищен, он теплый — и пустой.
Когда она произнесла эти слова, волна движений прокатилась по всем телам слушателей. Только Керрик не шевельнулся, молча ожидая следующих слов Вайнти.
— Да, вы правы. Время пришло. Золотой песок должны заполнить толстые и медлительные самцы.
За все время своего пребывания в Альпесаке Керрик не видел ийлан в таком возбуждении. Идя быстрее, чем обычно, они громко разговаривали и смеялись, а он недоуменно следовал за ними через город к выходу в Канал, где жили самцы. Охранница Икеменд шагнула в сторону при их появлении, выражая движениями тела свое почтение. Керрик хотел войти следом, но был остановлен резким рывком железного ошейника. Когда он дернул за поводок, соединявший его с Инлену, та осталась стоять неподвижно, как камень. За его спиной раздался глухой стук и дверь закрылась.
— Что случилось? — раздраженно спросил он. — Говори, я приказываю.
Инлену повернулась и пустые глаза уставились на него.
— Не нас, — сказала она и повторила, — не нас.
Больше он ничего не смог от нее добиться. Некоторое время он думал об этом странном происшествии, а потом забыл, сочтя его еще одним необъяснимым фактом жизни этого полного тайн города.
Его изучение Альпесак продолжалось. С тех пор как все узнали, что он сидит рядом с Эйстаи, куда бы он ни пошел, ничто не преграждало ему путь. Он не пытался покинуть город — охранники и Инлену препятствовали этому, но в пределах города он мог бродить где угодно. Подобное занятие было вполне естественно для мальчика из саммад, но теперь он помнил о своей прежней жизни все меньше и меньше и постепенно приспосабливался к жизни ийлан.
Каждый день начинался одинаково. С первыми лучами солнца город пробуждался к жизни. Подобно всем прочим, Керрик умывался, но в отличие от них хотел пить, да и есть тоже. Ийланы ели один раз в день, иногда и еще реже, а пили всегда в одно и то же время. С ним все было по-другому. Он мог бесконечно пить сок из плодов, возможно, из-за бессознательных воспоминаний о своей жизни среди охотников. Затем он ел фрукты, отложенные с вечера. Если у него были другие важные дела, он приказывал фарги принести их, но, как правило, старался это сделать сам. Фарги, как бы подробно он их ни инструктировал, всегда возвращались с помятыми и гнилыми фруктами. Для них все они были одинаковы — корм для животных, которые едят все, что дадут, невзирая на качество. И действительно, если какие-нибудь фарги были рядом, когда он ел, они собирались вокруг, внимательно смотрели и переговаривались между собой, пытаясь понять, что он делает. Самые смелые пробовали фрукты, а потом долго плевались, и это было очень смешно. Поначалу Керрик пытался прогнать фарги, досаждавших ему своим присутствием, но они всегда возвращались. В конце концов он привык к ним, как к прочим ийланам, и прогонял только в крайних ситуациях — если нужно было обсудить какой-то важный личный вопрос