— Разве Динс адвокат? Я думала, он писатель и социолог, — удивленно спросила Мередит.
— Диплом адвоката у него есть. Раньше он служил в какой-то конторе на севере, но ушел оттуда, чтобы целиком посвятить себя спасению заблудших юнцов.
— А разве Парди заблудший? Я имею в виду, разве у него уже были неприятности с законом?
— В наших краях еще не было. А в других местах его штрафовали за мелкие правонарушения.
Действительно, Саймон Парди не раз представал перед судом по ничтожным делам. Суд магистратов нескольких маленьких городков приказывал ему убраться из округи за то, что он попрошайничал, не имея на то разрешения, собирал пожертвования на нужды самых разных организаций. В последнее время он подвизался на ниве защиты животных. Последнее обстоятельство показалось Маркби любопытным. Не исключено, что у Парди доброе сердце, но мозги у юнца явно набекрень. Странный молодой человек. Наверное, участвуя в разного рода благотворительных акциях, он таким образом восполняет дефицит общения. С родными он, видимо, не в ладах, друзей почти нет. Даже местным противникам парфорсной охоты о нем почти ничего не известно.
— Он просто взял и объявился однажды, — заявил их предводитель. — Темная лошадка.
Маркби размышлял. Возможно, Парди действительно наивен и исполнен благих намерений. Или, наоборот, прекрасно понимает, что делает, причем действует из побуждений, о которых никому неведомо. Вполне возможно, он вовсе не стремится творить добро. Стоит навести о нем справки. Не был ли Саймон Парди замечен в связях с анархистскими группировками?
— Послушайте, Мередит, — Маркби подался вперед, — Гарриет скончалась на ваших глазах, вы же были свидетельницей предыдущей встречи мисс Нидэм и Парди. Для начала расскажите все, что вам запомнилось о трагическом происшествии на рыночной площади.
Мередит, на которой сегодня был пушистый вязаный свитер и джинсы, мелкими глотками пила чай. Собираясь с мыслями, она поджала губы, коснулась густой темно-каштановой челки, закатала рукава.
— Знаете, все очень странно! Кажется, я прекрасно все помню и в то же время не в состоянии точно сказать, кто где стоял и прочее в том же духе.
— Я и не жду от вас фотографической точности. Всего упомнить невозможно. Хорошо, что вы это понимаете. Худшие из свидетелей те, кто клянутся, что дело было именно так, как они рассказывают. Они явно заблуждаются, но упорствуют в своем заблуждении, и сбить их совершенно невозможно. Очень трудно запомнить во всех подробностях то, что случается неожиданно и при отвлекающих обстоятельствах. Но вы постарайтесь.