— Чьей, патологоанатома? Нет, исключено. Транквилизаторы — не такое уж редкое явление. Люди часто по неосторожности смешивают снотворное и алкоголь. Особенно на Рождество.
— Мы с женой говорили об этом. Должно быть, она приняла таблетки утром, перед тем как поехала на сбор. Но все равно, странно как-то… Чего ради?
— Я как раз занимаюсь этим, сэр.
Председатель охотничьего общества окинул Маркби доброжелательным взглядом.
— Дорогой мой, я вам всецело доверяю. Я не критикую вас. Знаю, вы не успокоитесь, пока не выясните все досконально.
Маркби поставил стакан на столик, заваленный журналами «Охота».
— Я хотел, если можно, спросить вас еще кое о чем.
— Пожалуйста.
— Вы слышали, что в канун Рождества кто-то выпустил лошадей из конюшни Тома Фирона?
— Конечно, слышал! Мерзкая, бессмысленная проделка!
— Кроме того, Тому под дверь сунули анонимное письмо. Очень грязное. Не знаете ли вы, не получал ли кто-либо из членов вашего общества таких писем? Рассылать подобные письма — преступление, и мы хотим найти виновного и покарать его.
Маркби показалось, что хозяину дома стало еще больше не по себе, и совсем не из-за ишиаса. Он что-то знает!
— Я сам получил такое, — признался полковник. — С месяц назад. И сразу же сжег его в камине! Там была масса глупостей. Но я не хотел, чтобы на письмо случайно наткнулась жена, — вы меня понимаете. Вот почему я сразу же уничтожил его.
— Если получите другое, пожалуйста, не сжигайте, а отдайте нам, — попросил Маркби.
— Не исключено, что так я и поступлю. Время от времени подобные письма получают почти все. Из-за них волноваться не стоит.
— Понимаю. А ваше… оно было написано от руки или напечатано?
— Ни то ни другое. Буквы, вырезанные из газет и наклеенные на бумагу. Кстати, довольно неаккуратно.
— Похоже на письмо, которое получил Том. Что ж, посмотрим, что будет дальше.
Стенли вздохнул:
— Буду с вами откровенен. Если анонимные письма будут приходить снова, я не стану объявлять о них во всеуслышание. Наше охотничье общество проживет без шумихи такого сорта. Нам только газетчиков не хватало. У грязного анонима найдутся продолжатели и подражатели, и мы утонем в лавине грязи!
— Обещаю, мы никому о них не расскажем.
— Не расскажете, — медленно повторил председатель. — К сожалению, в наши дни о тактичности говорить не приходится. Вспомните, чего только не пишут в газетах! Кажется, у людей сейчас потребность вываливать наружу все, о чем раньше принято было умалчивать! Полоскают грязное белье на публике и не стыдятся этого! По-моему, мир изменился, причем не в лучшую сторону. Но я старею, и кого волнует, что я думаю? Кстати, и в охотничьи общества сейчас приходится принимать кого попало. Некоторые, с позволения сказать, охотнички не знают, где у лошади голова, а где хвост. Никаких охотничьих манер. Здесь нет их вины, их просто ничему не учили. Они без конца ссорятся, путаются друг у друга под ногами, пугают лошадей, мешают наездникам. А уж как выражаются, я имею в виду — при женщинах и детях… А как ведут себя на балах охотников! Конечно, всякие оплошности случались и в дни моей молодости. Но тогда выходки были другого сорта, если вы понимаете, о чем я.