* * *
— Входите, дорогой мой, входите! — пригласил старшего инспектора полковник Стенли. — Извините, что не встаю. Проклятый ишиас! Сегодня меня скрутило так, что ни сесть, ни встать. Сижу весь день на диване, прямо как старуха какая-нибудь. Выпить хотите?
— Обычно я говорю: нет, я на дежурстве, — улыбнулся Маркби, пожимая руку председателю Бамфордского охотничьего общества.
— Конечно. Но это обычно. Мы ведь с вашим отцом вместе ходили в школу. Правда, он был старше меня. Я был еще зеленым новичком, а он учился в шестом классе. Очень достойный малый; на нас, малышню, и внимания не обращал. И правильно делал, кстати. Так выпьете виски? Окажите мне любезность. И мне тоже налейте, и капельку содовой, только немного.
Маркби «оказал любезность» и сел в широкое мягкое кресло, обитое ситцем. Стены комнаты были увешаны спортивными призами и снимками охотников. Свет серого зимнего субботнего утра проникал в комнату через высокие окна, занавешенные выцветшими бархатными портьерами. В гостиной пахло табаком и псиной. В большом камине ревел огонь, от поленьев летели искры. Несмотря на беспорядок, здесь чувствовался истинно английский дух и истинно английский уют.
— Мне не нужно спрашивать, что привело вас ко мне! — отрывисто заявил Стенли.
— Да. Очень жаль. — Маркби сжал в руке стакан с темно-желтой жидкостью.
— Полагаю, не нужно говорить вам, как я расстроен. И другие тоже. Она была славная девушка, славная!
— Да, нам будет ее очень не хватать.
— Дорогой мой… — Стенли помолчал. — Да, вот именно, вот именно. Что же вы намерены предпринять?
— Вы слышали о том, что в крови покойной нашли следы транквилизаторов?
— Да, слышал. Не скрою, мне это кажется очень странным. Гарриет не была нервной особой. На моих глазах она брала такие препятствия, перед которыми и мужчина сробеет!
— Дело запутывается… Скажите, как по-вашему, упала бы она с коня, если бы не приняла таблетки и не запила их спиртным?
— Кто угодно упадет, — с мрачным видом заметил глава охотничьего общества, — если перед конской мордой начнут размахивать каким-то паршивым плакатом!
— Но ведь вы считали ее хорошей наездницей? Говорили о том, как она смело берет трудные препятствия…
— Превосходно. Я понял, что вы пытаетесь доказать. Но надеюсь, что гнусный молодой хам с плакатом не выйдет сухим из воды!
— Обвинения ему будут предъявлены, но вот какие, мы пока не уверены.
— Лично я обвинил бы его в убийстве!
— Да, сэр. — Маркби тактично помолчал. — Но в суде, знаете ли…
— Да, да, — язвительно перебил его полковник Стенли. — Понимаю! Дурацкие законы. Об их несовершенстве еще Диккенс писал. И был прав. — Полковник неуклюже поерзал на диване, и лицо его исказила гримаса боли. — Вчера вечером мне звонила ее кузина Фрэнсис. Она сейчас за границей, но с первым же рейсом прилетит сюда. Естественно, известие о гибели Гарриет стало для нее страшным ударом. Она все узнала от старого сухаря Симпсона. Алан, Фрэнсис в полном недоумении. Она в курсе того, что написал патологоанатом. Она клянется, что Гарриет никогда не принимала такие лекарства; она хочет узнать, нашли ли их у нее в доме. Полагаю, об ошибке речи быть не может?