Но ему даже не надо меня подгонять, я срываюсь с места, как резвая охотничья собака. Первым делом захожу в мини-будуарчик и направляюсь к шкафу. Маленький шкаф забит какими-то книгами, папками.
– Я буду просматривать папки, – крикнула я Земцову. – Здесь куча, может, бумаги в них?
– Не кричи, – осаживает меня Земцов. – Говори тише. Мало ли чего… – он не договаривает, щадя мои нервы, но я и так все понимаю. Мы ведь даже не знаем, был ли Чалый один или около дома нас подкарауливают его сообщники.
– Я пойду закрою входную дверь…
Земцов ушел, а я остаюсь наедине с папками и двумя трупами в соседней комнате. Я сваливаю папки на журнальный столик и окидываю их взглядом.
Как только я услышала удаляющиеся шаги Земцова, так меня охватила паника. Я раскрыла лежавшую сверху папку и стала ее просматривать. Это были разные наброски стихов, рассказы – короче, Борькино творчество. Я взяла и поднесла один листок ближе к глазам.
И снятся мне московскими ночами
Зеленые огни моей тайги…
Я пыталась сосредоточиться на просмотре содержимого папки, но на самом деле чутко прислушивалась, раздадутся ли шаги Земцова. А вдруг он вообще решит слинять? В отместку за то, что я cкрыла от него свои отношения с Данько?
Когда же Земцов вырос в дверях, у меня вырвался вздох облечения.
– Ну как? – кивнул он на папки.
– Пока ничего. Но я практически ничего и не успела просмотреть.
– Давай поделим.
– Лучше я сама быстренько пробегусь, а если пойму, что не управляюсь, тогда привлеку тебя.
– Ладно. Я буду в соседней комнате.
Мы смотрели друг на друга, словно желая сказать что-то еще, но потом отвели глаза.
Я уткнулась в работу, а Земцов прошел в кабинет и, судя по звуку, донесшемуся до меня, сел на стул.
Само присутствие Андрея вселяло в меня непоколебимое чувство уверенности: в конце концов все будет хорошо. Хотя оснований для оптимизма очень мало. Борька… я помрачнела. Сама мысль, что я больше никогда не увижу весельчака и балагура Борьку Каргопольского, не доходила до меня в полном объеме. Мне все казалось сном. Вот сейчас раздадутся шаги, Борька вырастет передо мной в белом халате и, теребя рыжую бороду, скажет своим насмешливым тягучим голосом:
– Ну что, Тураева, явилась навестить старого зубного отшельника?
На что я бы ему ответила что-то типа:
– Ты такой же старый, как я балерина. Седина в голову – бес в ребро. Ты когда угомонишься со своими бабами?
– Пока всех вокруг не уложу – не успокоюсь. Ты еще у меня на очереди стоишь.
– А пошел ты…
Между нами мог состояться разговор примерно в таком духе. Но уже никогда не состоится…