– Долго ехать?
– Как получится.
Минут через сорок мы подъехали к стандартному двенадцатиэтажному дому.
– Выходим, – обернулся ко мне Земцов. – Вы там не уснули?
Я проигнорировала его реплику.
Андрей жил на восьмом этаже. Дверь его квартиры была обита темно-коричневым дерматином, облезшим по краям.
– Недосуг ремонт сделать. Все как-то руки не доходят.
– Я ничего и не говорю.
– Зато посмотрели.
Земцов открыл ключом дверь и толкнул ее.
– Проходите.
– Первым вы.
– Боитесь?
– Вдруг у вас кто-то есть.
– Если бы… – Земцов внезапно осекся.
Я поджала губы.
– Мы так и будем стоять у порога?
Мы зашли в коридор. Щелкнул выключатель. Квартирка была чистенькой, аккуратной, но я словно перенеслась в девяностые годы. Мебель двадцатилетней давности, телевизор тоже не последней марки.
– Вот так и живу, – сказал он. – Прошу располагаться.
На другой день он дал мне строгие наставления: из дома никуда не высовываться, к телефону не подходить, если будут звонить в дверь – не открывать. Словом, сидеть тихо как мышь и ни на что не откликаться. После того как мне был дан этот инструктаж, Земцов ушел, предварительно закрыв дверь на два замка.
Я провалялась полдня на диване, щелкая пультом и перескакивая с канала на канал, несколько раз набирала сотовый Земцова, но «абонент был недоступен». После последнего звонка я ощутила глухое раздражение и швырнула трубку на диван. Запер меня здесь, в четырех стенах, а сам даже толком не объяснил: куда ушел.
Я вспомнила его слова, что пока он не собирается посвящать меня в свои планы, и подумала: нужно вести себя с ним построже, иначе он возьмет надо мной верх.
Я сидела и смотрела телевизор, время от времени пытаясь дозвониться до Земцова. Но бесполезно.
До Нового года оставалось несколько дней. Но думать об этом не хотелось. В этом году праздник пролетал мимо меня. Обычно я ждала его с нетерпением. Мне все время казалось, что это не просто новая дата календаря, а какая-то веха, которая отделит старую жизнь от новой. Тридцать первого декабря – день, когда подводились итоги старого года (сразу обнаруживалось, как мало было сделано) и строились новые планы (грандиозные). В этом году я не могла делать ни того, ни другого. Говорить об итогах смешно, о планах – глупо. Я словно повисла между жизнью и смертью. Причем в буквальном смысле.
Мои мысли постоянно возвращались к Стасу.
Воспоминания были слишком свежими и болезненными, и я изо всех сил старалась о нем не думать. Это было непросто, учитывая переплет, в который я попала благодаря своему любовнику.
Я не выдержала и позвонила Жанне. Ничего утешительного я не узнала. Следователь больше не звонил, в офисе не появлялся. Полнейшая неизвестность…