Когда мы в изнеможении закончили и он отвел с моего лба прилипшую прядь волос, я резко выдохнула, наклонившись над ним.
– Я…
Но он приложил пальцы к моим губам:
– Молчи!
Я рассмеялась.
– Слушаюсь и повинуюсь.
– Так ты мне нравишься больше.
– Это почему же? Любишь тихих овечек?
– Не всегда.
– Я предупреждаю, что характер у меня не сахар и в ближайшее время вряд ли изменится.
– Я это уже понял.
Он потрепал меня по волосам; я прильнула к нему и замерла. Мое тело ныло, болело, было чувство, что его как следует размяли руки умелого массажиста, но эта острота постепенно притуплялась, и плотное наслаждение, густое, вязкое, как мед, растекалось по телу. Я молчала, ошеломленная, раздавленная впечатлениями.
Антон первым нарушил паузу:
– А еда в доме найдется?
Я повернула к нему голову.
– Конечно.
Я встала и, подобрав с пола халат, пошла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало: глаза горели, щеки тоже. Я приложила руки к полыхавшим щекам и тихо рассмеялась.
Когда я вышла из ванной, Антон уже сидел на кухне.
– Проголодался?
– Есть маленько.
Я полезла в холодильник. К своему стыду, я могла предложить ему только кусок подгоревшего мяса.
– Вот, – протянула я ему тарелку. – Сейчас подогрею.
Он посмотрел на меня насмешливым взглядом, но ничего не сказал.
Мы поели: Антон – мясо, я – бутерброд с сыром, выпили кофе. Я чего-то ждала. Какого-то разговора, знака, сигнала. Антон ел, а когда поднимал голову и смотрел на меня, я отводила взгляд в сторону. Я не хотела, чтобы он прочитал в моих глазах восторг, обожание, страсть и… страх потерять его, снова остаться одной.
– Я вообще-то опять уезжаю, – сказал Антон, нарушив молчание.
– Опять?
– К сожалению.
– И когда приедешь?
– Честно говоря, не знаю.
– Вот как! Ты знаешь, это уже действует на нервы. Ты что, шпион-разведчик?
– Почти.
– А если серьезно?
– Серьезно объясню все потом. Не сейчас.
– Это удобная отговорка.
– Ты мне не веришь?
– Представь себе, нет.
Антон резко отодвинул от себя чашку.
– Я пошел.
– Не смею задерживать, – бросила я вдогонку.
Вообще-то я не верила, что он вот так просто возьмет и уйдет. Я ждала, что он вернется и что-то объяснит. Но хлопнувшая дверь развеяла мои надежды. Я вышла в коридор. На глазах выступили слезы.
– Я выкину тебя из головы, – процедила я сквозь зубы. – Чего бы мне это ни стоило. – И с силой саданула кулаком по косяку двери. Костяшки пальцев заныли от боли.
Через минуту я уже сидела на корточках в углу и всхлипывала, опустив голову на колени. Ронька бегал рядом и тыкался в мое лицо носом. Но я мотала головой и отгоняла его, пока он не лег рядом и не стал мне подвывать. Тогда я шмыгнула носом и вытерла слезы тыльной стороной ладони.