Он смотрит на меня.
– Можно поговорить в комнате?
Это надо понимать – без свидетелей, то есть меня. Не дожидаясь ответа, он идет в комнату, а я остаюсь на кухне. Мои мысли скачут, как расшалившиеся белки, и нет никакой возможности призвать их к порядку. Разговаривает он минут десять или больше, и все это время я сижу и с бестолковым видом таращусь на его чашку. Когда он возвращается, я вскидываю глаза и смотрю на него.
– Вот такие дела… Джульетта, – тянет он. – Мне нужно срочно уйти. К сожалению. – Он улыбается, но глаза остаются серьезными и строгими. – Но мы еще обязательно встретимся. – Он треплет меня по плечу.
Я киваю, пытаясь скрыть разочарование. Если не везет, то не везет по полной программе. В кои веки познакомилась с симпатичным парнем, и он уже делает ноги. Наше свидание обрывается на высокой ноте, когда я уже мысленно рисую себе сладкие сцены. Это очень жестоко.
Я сглатываю. Надеюсь, в моих глазах он не видит этого разочарования и тоски.
– Ну… ладно, – говорю я нарочито-бодрым голосом. – Как-нибудь… в другой раз…
Роман уже в коридоре. Быстро надев кожаную курточку, он чмокнул меня в щеку. Его поцелуй по-братски снисходителен и ничем не напоминает ту ласку, с какой он еще недавно наматывал мои волосы на палец.
Я захлопываю за ним дверь и прислоняюсь к дверному косяку. Мои ноги дрожат, и я чувствую себя полностью обессиленной и опустошенной. Как после хорошего секса. Мне хочется плакать. Ронька стоит рядом и, задрав морду, смотрит на меня. Мне кажется, он понимает, что происходит со мной. Я наклоняюсь к нему и говорю, четко произнося слова:
– Вот такая я неудачница, Ронька. И ничего у меня никогда не получается. Даже в день рождения – облом. А я-то рассчитывала на хороший вечерок.
Да что там говорить, собаке не втолкуешь, что я уже рисовала себе картины фантастического секса, которого у меня давно не было. Ни секса, ни фантастического; я уже мысленно обнимала Романа и, вся дрожа, раздевалась под его ласковым взглядом, или он сам снимал с меня одежду, скользя чуткими пальцами по груди, животу…
Ронька смотрел на меня круглыми глазами, и я подавила вздох. Потом шмыгнула носом в предвкушении ожидаемого плача. Я перевела взгляд на тумбочку, так приговоренный к смерти пытается перед казнью зацепиться взглядом за знакомые предметы, и увидела там серый шелковый шарф, оставленный Романом. Он не мог уйти слишком далеко. Я еще могу нагнать его и вручить забытую вещь.
Я крикнула Роньке, схватила ключи, и мы понеслись по лестнице.
Машина Романа стояла примерно метрах в тридцати от дома. Это я хорошо помнила. Бросив взгляд вправо, я увидела, что она стоит на месте с выключенными фарами. И, похоже, он в нее еще не садился. Может, Роман решил пойти пешком? Маловероятно. Я стояла около подъезда и нерешительно топталась на месте, не зная, в какую сторону направиться.