Купленное платье положили в большой фирменный пакет магазина и пожелали «приходить еще».
Администратор старалась не смотреть на меня. Для нее я была удачливой авантюристкой, подцепившей богатого папика.
В машине я бережно положила пакет на заднее сиденье.
– Довольна?
Я подумала, что раз я взялась играть роль благодарной девушки, то играть ее надо до конца, не мучаясь вопросами зачем и почему.
Я кивнула.
– Красивое платье.
– И тебе очень идет. К твоим зеленым раскосым глазам. Кто твои родители?
Я пожала плечами.
– Я не знаю своего отца. – Я уже говорила об этом. – Моя мать рассталась с ним вскоре после моего рождения.
– Почему?
– Она не говорила об этом. По ее словам, этот роман был ошибкой молодости.
– И ты не пыталась узнать, кто он?
– Зачем? Мать молчит, и чего я буду лезть к ней с расспросами? Если она не хочет говорить, то ни за что не скажет. Свою маман я хорошо знаю. Один раз она сообщила, что отец уже давно уехал из наших краев и вообще был здесь как заезжий гастролер.
– Печально.
Я не стала возражать.
– Приехали.
Волховский не стал меня провожать, а просто сказал, что завтра он заедет за мной, а до этого предварительно позвонит.
Дома я еще раз примерила платье, а потом в течение пятнадцати минут слушала сбивчивые Ларискины излияния, что этот «пентюх» в меня втрескался и мне нужно держать его крепче.
Я слушала Лариску в пол-уха. Похоже, даже своей любимой подруге я не могла объяснить, что Волховский не испытывает ко мне никаких чувств. Я для него скорее забавная игрушка, чем девушка, в которую он влюблен.
Оставшееся время я провела в прогулках с Ронькой и за стиркой белья. Моя машина и не думала чиниться, и поэтому приходилось стирать дедовским способом – в тазике, cогнувшись над ванной.
Примерно в половине шестого я начала собираться в «Казанову», боясь опоздать или, наоборот, прийти слишком рано. Я надела единственно приличный костюм, в котором выглядела в меру официально, в меру свободно. Костюм был мне немного мал: жало в подмышках, и юбка была коротковата. Но я надеялась, что на это никто не обратит внимания. Вряд ли я была подходящей мишенью для начинающих пикаперов: у них на уме одни записные красотки, к которым я себя не причисляла.
Автобусы в этот раз меня не подвели, пришли вовремя, и около центра «Казанова» я была без десяти семь.
Кастелаки провел меня в большую комнату, где уже сидел народ, и множество мужских глаз уставились на меня с любопытством.
– Это журналистка из «Вестника города». – Он замолчал, и я поняла, что он уже забыл мое имя.
– Джульетта, – подсказала я.