Вслед за капитаном, комендантом штаба, мы перепрыгиваем через стянутые хрупким блестящим ледком лужи.
— Вот здесь, — показывает капитан на хату, белая стена которой мечена буквой «П» Едва входим, я оборачиваюсь к Балыкову:
— Возьмите, пожалуйста, у топографа листы «Липовец», «Гайсин», «Умань» и подклейте.
Адъютанту «не положено» удивляться, задавать вопросы. Однако Балыков недоверчиво переспрашивает:
— Умань?
Поворачивается через левое плечо, так что разлетаются полы шинели.
До чего же удивятся люди в полках, батальонах, экипажах, когда к ним поступит приказ повернуть на юг. Мы привыкли к непредвиденностям в ходе наступления, к неожиданным, трудно поначалу объяснимым маневрам. Но все-таки вместо запада на юг… Я и сам до конца еще не разбираюсь в новом приказе. Надежда на Шалина.
А Шалин такой же невозмутимый, спокойно сосредоточенный, всем своим видом показывающий: это вам внове, а я всегда знал…
Военный совет собрался в его клетушке, отделенной от горницы пятнистой немецкой плащ-палаткой. Эта клетушка с расстеленной на столе картой, с коричневым кожаным ящиком телефона — мозговой центр танковой армии, круто поворачивающей сейчас на юг.
В части поступило только предварительное распоряжение. Траншеи и блиндажи сдаются пехоте. Танки по возможности незаметно оттягиваются в тыл и поворачивают на рокадные дороги. Точнее, сами их прокладывают. Начинается передвижение вдоль не всегда существующей линии фронта. Кое-где противник откатился, а наша пехота еще не подошла или закрепилась в редких опорных пунктах.
Один из батальонов корпуса Гетмана получил неожиданный танковый удар с открытого фланга.
В штабе армии встревожились. В этом месте не должно было быть немцев.
Шалин потребовал номер немецкой дивизии. В корпусе не знали. Запросили бригаду. Та ответила: дивизия новая, номер не установлен.
Передали сведения в штаб фронта. И через полчаса Шалин услышал в трубке голос командующего:
— Сомневаюсь. Не может здесь быть новой. Проверьте, тщательно проверьте…
Генерал Ватутин чуток к любым данным о противнике, о новой немецкой части ему всякий раз докладывают немедленно.
Шалин послал на У-2 начальника разведки армии полковника Соболева, офицера, отличающегося от иных своих коллег щепетильной правдивостью.
Вернувшийся из корпуса Соболев доложил, что это никакая не новая, а давно нам знакомая 25-я дивизия.
Четыре ее танка, пользуясь победной беспечностью наших командиров, сожгли две «тридцатьчетверки», потом подбили еще две.
— Генерал Гетман поначалу выгораживал своих. Меньше чем на новую дивизию не соглашался, — рассказывает Соболев. — Но в конце концов пришлось…