Софи последовать примеру государыни было гораздо труднее, но она заставила себя вести так, чтобы не выбиваться из общего тона остроумной, образованной, удивительной компании. Наконец гости за исключением императрицы, Мамонова и Софи в крайне приподнятом настроении вывалились в метельную морозную ночь.
– Ну так что у тебя такого срочного и такого секретного, дорогая моя Софья Алексеевна? – сухо поинтересовалась Екатерина, намекая, что считает назойливость гостьи несколько неуместной для подобного случая.
Софи с отчаянием бросила взгляд в сторону гвардейского офицера в красной форме, который вальяжно развалился на диване и с преувеличенным вниманием сосредоточился на большой вазе. Она не могла заставить себя произнести ни слова в присутствии этого молодого красавчика, даже если императрица, охваченная, как всегда, страстью, и полагала, что он должен находиться при ней постоянно.
Александр Мамонов поднял голову, словно почувствовав ее страдальческий взгляд. В выражении этих темных глаз нельзя было ошибиться. Он встал с дивана.
– Пожалуй, я схожу к себе, – заявил он, целуя руку своей госпожи. – Вы тут не задерживайтесь.
– Я скоро приду к тебе, любовь моя, – игриво улыбнулась Екатерина.
Даже полностью погруженная в свои заботы, Софи не могла не подумать мельком о том, как может сей жизнерадостный молодой человек ночь за ночью приносить себя в жертву толстому, морщинистому, дряблому телу. Все-таки удивительно, на что способны пойти люди ради власти и денег – а то и другое являлось очевидным приложением для очередного обитателя апартаментов государыни. Тем не менее Екатерина, упоенная своей страстью, граничащей с безумием, искренне верила во взаимность чувств. По-видимому, великая императрица решила позволить себе это маленькое заблуждение.
Дверь за Мамоновым закрылась.
– Ну, Софья? – поторопила Екатерина, удобно устроившись в обтянутом шелком кресле.
Не услышав приглашения садиться, Софи стоя изложила всю свою историю и свое из ряда вон выходящее пожелание. Она говорила четко, ясно, почти бесстрастно, только ощущала, как замирает сердце. Императрица слушала с ошеломленным видом и не сделала ни малейшей попытки как-то ее подбодрить.
Екатерина не могла поверить своим ушам. Эта молодая женщина просит аннулировать ее брак? Брак, предложенный самой императрицей с самыми добрыми намерениями, брак, который готовился чрезвычайно тщательно и с величайшими церемониями более четырех месяцев под недреманным императорским оком? А теперь она просит о такой невероятной вещи только потому, что муж заботится о ней не так, как ей хотелось бы! Собственно говоря, к этому сводятся все истории о лошадях и слугах. А что еще могла ожидать Софья Алексеевна – русская женщина, ставшая женой русского мужчины?