Фанни вскинула на меня большие глаза, и в них промелькнула подозрительность.
— Мистер Эдвард считает, что ты зло подшутил над ними и болезнь матери вызвана твоей шуткой. Он не желает слышать даже твоё имя. Боюсь, Робин, что мне будет нелегко с ним поговорить. Ты пока не выходи из комнаты, чтобы ни с кем не встречаться, а поесть я тебе принесу сюда.
Когда Фанни появилась снова, с подносом в руках, новости были неутешительные.
— Ни в коем случае не покидай комнату, Робин, — решительно приказала она. — Боюсь, что, если тебя увидят мисс Агнес или миссис Джонсон, они разорвут тебя на куски. Леди Кэтрин всё ещё в совершенном отчаянии, а мистер Эдвард сейчас такой, что я боюсь к нему подступиться. Поешь, а потом я приду опять и расскажу, что у нас делается.
Положение у меня было не из приятных. Я, как загнанный зверь, сидел в своём логове, не смея выглянуть наружу. Мне хотелось плюнуть на всё и уйти, пусть даже меня караулят десять Громил, но ведь не уйдёшь, не узнав, что происходит. Я всё-таки видел убитого мистера Чарльза, так что мог что-нибудь прояснить в случае, если он не обнаружится. Исчезновение его тела из подвала, где однажды нашли мёртвого мальчика, которого считали убежавшим и потерявшимся, почему-то связывало для меня две трагедии, давнюю и вчерашнюю, в одно целое. Мистер Чарльз пропал бы без всяких следов, если бы я его случайно не увидел. Бертрам тоже до сих пор лежал бы в подвале, если бы мистер Вениамин случайно не заглянул туда в поисках инструмента. Короче, голова у меня кружилась от бессилия что-либо понять. Мне было горько от сознания, что я всеми презираем, досадно, что я сам поддерживал и раздувал нелестную славу о себе, а на книгу о Робин Гуде, которая прежде поддерживала во мне мужество, а теперь напоминала о человеке, который мне её подарил, я старался не смотреть, чтобы не растравлять душу ещё больше.
В дверь тихо постучали, точнее, поскреблись.
— Робин, — позвала шёпотом Энн.
Мне было не до её нравоучений, но я ей открыл.
Девочка была очень бледна, подавлена и даже испугана.
— Ты вчера наврал или сказал правду? — напрямик спросила она.
— Правду.
— Ты видел дядю Чарльза?
— Видел.
— В подвале?
— Да.
— И он был…
— Он был мёртв, Энн. А когда я привёл туда мистера Эдварда и отца Уинкла, тела уже не было. И попоны, под которой он лежал, тоже не было.
В её глазах разгорались горе, страх и отчаяние. Меня поразила сила этого отчаяния.
— Поклянись, что ты говоришь правду, — потребовала она.
— Клянусь.
Она беззвучно заплакала и ушла.
Сколько времени я в одиночестве и неизвестности метался по комнате, не знаю. Моё томительное ожидание прервала Фанни.