— Ты, конечно, догадываешься, о чём я говорю? — спросил этот палач, будто бы не понимая, как мучительна неизвестность.
— Насчёт отца? — спросил я. — Ему нужна помощь?
По узкому худому лицу отца Уинкла пробежала судорога.
— Почему ты решил, что это касается твоего отца? — спросил он.
Нет, отцу Уинклу обязательно нужно отрастить бороду, за которой можно было бы скрывать свои чувства, потому что сильный контраст представляли спокойный голос и нервное лицо.
— Нет… — уклончиво отозвался я.
У священника были проницательные глаза, а сейчас они стали прямо-таки пронизывающими, но мне-то до этого дела не было, и, сам не знаю почему, я не захотел объяснять свои чувства этому настораживающему меня человеку.
Видя, что толку от меня не добиться, отец Уинкл сказал:
— Нет, я хотел поговорить не о мистере Чарльзе, а о тебе, Робин. До меня дошло известие, что ты ударил Сэма. Ударил предательски, когда он этого не ожидал. Ударил ногой.
— Ну да, — согласился я, сразу успокоившись. — Конечно, он не ожидал, что я разгадаю его хитрость и лягну его первым. Дураком бы я был, если бы подставил себя под удар. Вы называете неприятным известием это, отец Уинкл?
Священник, казалось, растерялся.
— Но, Робин, ты ведь мог и ошибиться, полагая, что Сэм хотел тебя ударить. Миссис Джонсон видела…
— Миссис Джонсон — слепая курица, — негодующе перебил я. — Она видит только то, что сама хочет видеть. Я на её месте увидел бы всё, что было на самом деле, но у неё глаза устроены иначе.
Отец Уинкл предупреждающе поднял руку.
— Воздержись от столкновений с Сэмом, мальчик, — предупредил он. — Люди видят лишь то, что бросается в глаза, и их нельзя в этом винить, а твои запоздалые оправдания после свидетельства очевидцев ни на кого не могут произвести впечатление.
— Надеюсь, что мой отец мне верит, — уверенно сказал я, но на самом деле уверенности не чувствовал.
Лицо священника вновь затуманилось.
— Леди Кэтрин первая узнаёт о твоих дурных поступках, и мне с трудом удаётся её убеждать, что ты не такой уж плохой мальчик. Если ты и дальше будешь вредить себе, то, боюсь, мои усилия окажутся напрасны.
Наверняка, это щука в юбке нашёптывает хозяйке обо мне всяческие сплетни, которыми её снабжает миссис Джонсон. Будь леди Кэтрин поумнее, она давно бы выставила Рыжую вон и составляла бы суждение о людях, полагаясь на свои глаза, а не на чьи-то слова. Надо будет наведываться к кухне, чтобы узнать, что ещё судачат обо мне кумушки. Как бы их злые языки не повлияли на мистера Брауна, которого я ещё не видел, но чьё мнение обо мне было уже неблагоприятным из-за моей профессии карманного вора. Подумал бы сам, как много у меня было случаев прикарманить какую-нибудь мелочь, которой в таком большом доме никто бы не хватился. Так не ворую же я без нужды, сами должны видеть. А стянуть кошелёк у богатого растяпы не может считаться дурным поступком, потому что для моих клиентов такая потеря незначительна, а польза существенная: я учу их осторожности и предусмотрительности. Да и ворую я лишь у богатых и в этом могу считаться последователем Робин Гуда.