– Немедленно вылезайте, хулиган! Или я вызову милиционера.
Я продолжаю шарить рукой по сторонам, а в это время кто-то уже тянет меня за ногу, и не просто тянет, а выворачивает ногу из сустава. Выползаю и вижу девушку в форме милиционера (с виду не заподозришь в ней недюжинную силу). У нее узкая талия, затянутая ремнем и серые брючки, а на ступнях черные ботинки. Пожалуй, в туфлях и без брюк ее ножки смотрелись бы куда симпатичнее.
– Зачем вы туда полезли? – строго спрашивает девушка-милиционер, пока я поднимаюсь на ноги.
– Проверял рессоры, – отвечаю я. – Мы с женой хотели заняться в этой карете любовью, но не были уверены, что она выдержит.
– Не слушайте его, – встревает Александра. – Он всегда так шутит, у него специфический юмор. У нас туда залетел номерок, а мы сдали на этот номерок нашу сумку.
– Лазать под экспонаты запрещено, – строго говорит милиционер и тут я замечаю, что на правом боку у нее подвешена кобура с пистолетом и свисток.
– Он пытался отвинтить колесо, я видела! – злобно кричит старушка-смотрительница в зеленом фирменном жилете.
– А что бывает тем, кто залезает под экспонаты или пытается отвинтить колесо? – спрашиваю я девушку-милиционера.
– На первый раз штраф.
– Я согласен заплатить штраф, – радостно сообщаю я, – только позвольте мне еще разочек туда слазить. Мне там понравилось.
– Не позволю.
– Но почему?!
– Не разрешается. Если бы ваш номерок был виден, я бы сама вам его достала, но его не видно, наверное, вы потеряли его в другом месте. Все, молодой человек, вопрос исчерпан. Не задерживайтесь, граждане, расходитесь, – подталкивает девушка-милиционер столпившихся вокруг нас посетителей.
– А правда, что эта карета без дна? – вполголоса интересуется у меня один из любопытствующих.
– Правда, – отвечаю я, – и торчит царская задница.
– Что же нам теперь делать? – спрашивает у служительницы порядка Александра.
– Заплатите за утерянный номерок, укажите свою ручную кладь и перечислите в заявлении ее содержимое. Ее при вас вскроют в присутствии администратора и дежурного милиционера и, если все совпадет, – отдадут.
– Значит, я должен написать, что у нас там алмазы на два миллиона долларов? – спрашиваю я.
– Молодой человек, мне некогда слушать ваши странные шутки, я на службе.
Старушка-смотрительница стоит перед каретой в позе часового и всем своим видом показывает, что скорее умрет, чем пустит меня снова под карету.
Мы с Александрой понуро бредем к выходу.
В гардеробе, где сдавали кейс, я говорю:
– Вон стоит наш дипломат, но у нас нет от него номерка. Чтобы вы убедились, что он наш, я вам докладываю: у него на боку белая буква «Р», на нем есть зазубрина от пилки по металлу, а главное – его невозможно открыть.