Но я отвлекся. В общем, мы ходим, высматриваем свои любимые картины, а за нами неотступно следует пожилой японец в строгом черном костюме и больших очках и то и дело жужжит и мигает фотоаппаратом.
Сперва я думаю, что он снимает картины, но потом замечаю, что на самом деле он фотографирует нас с женой на фоне разных картин.
Мы пытаемся идти то быстрее, то медленнее, но не можем от него отвязаться. Сделав круг, мы опять оказываемся в зале с каретой – и японец снимает нас на фоне кареты-купе.
Я не выдерживаю, подхожу к нему и спрашиваю:
– Зачем вы нас все время снимаете?
Фотограф на неплохом русском отвечает:
– Для газеты. Я фотокорреспондент и не могу не снять двух спаривающихся оленей. Это исключительно редкое зрелище.
Я возражаю:
– Но мы не олени, и мы не спариваемся, вернее, не спариваемся в данную минуту и тем более в музее.
– Сейчас я вам покажу ваш снимок, – японец широко улыбается и достает из сумочки, висящей у него на запястье, фотографию, на которой действительно можно разглядеть двух спаривающихся оленей. Перед животными на изображении видны прутья решетки, очевидно, это зоопарк.
– Но это не мы, – обрадовано говорю я, – это олени в зоопарке.
Японец не отступает:
– Ваше право отрицать истину, но я все же помещу этот снимок на первой полосе газеты «Йомиури». Или вы можете его у меня купить. Его цена – пятьдесят долларов. Но вы занесены в Красную книгу, поэтому я готов уступить вам за десять. Или рублями по курсу ЦБ.
– Придется купить, – обращаюсь я к Александре, – иначе он не отстанет.
Я знаю, что Александра на этот раз не будет на меня ворчать за то, что я раздаю деньги, так как мы теперь богачи.
– У меня пятьсот рублей, – вспоминаю я.
– Отдай ему пятьсот, – говорит жена. – Для нас это теперь мелочи.
Я достаю из кармана деньги и роняю номерок. Кто-то из проходящих мимо посетителей, не видя, случайно поддевает номерок носком ботинка – и тот скользит по гладкому узорчатому паркету и скрывается где-то. Возможно, под каретой, хотя перед ней небольшая приступочка.
Я тотчас же забываю про японца и спаривающихся оленей. Это же номерок от нашего сокровища! Спокойно, говорю я себе, пока что ничего страшного не произошло. Надо всего лишь вытащить из-под кареты этот чертов номерок. Я пролезаю под красную заградительную веревочку, заглядываю под карету, но номерка не вижу. Тогда я распластываюсь на полу и ползу под карету. Под ней пахнет лаком, пылью и еще чем-то едким и неприятным – наверное, это запах старины. Номерка не видно. Зато снаружи до меня доносится визгливый старушечий голос: