- Богдан здесь, недавно прилетел. Княжна и сотник в отъезде. Богдан в город ушел со своей чародейкой, жезл смертоносный забрал. Лучшего времени не подгадать!
- Это девчонка поведала?
- "Следили! - понял Жидята. - Не доверяют!"
Он кивнул.
- Почему отпустил девку?
- Дите... Какой от нее вред?
- Вдруг узнала тебя и разболтает? Придушил бы - и дело с концом!
- Дите?
- Маленькую язычницу! - холодно сказал Адальберт. - Наведет на нас кметов!
- Видела она только меня! - возразил Жидята. - Если и узнала, кто ей поверит? А вот не вернется домой - искать станут. Люди придут, много. С псами и факелами. Тут нам и конец!
"Прав был брат Готфрид! - подумал Адальберт. - Трусит сотник".
- Нападем на рассвете! - сказал рыцарь.
- Почему не ночью?
- В темноте поубиваем друг друга.
- Зажжем факелы!
- Нас увидят за милю.
- На рассвете тоже увидят.
- Двинемся, как только станет светать. В этот час спят даже сторожа.
- Неподалеку от гнезда птицы - казарма наемников. Побьют они нас!
- Опоздают!
- Воевать они умеют! Зачем вообще нападать? Девчонка сказала: птица из дерева и полотна. Подкрадемся ночью, снимем стражу и подожжем!
- Ты веришь язычнице?
- Дети не лгут.
- Христианские дети! Крещенные в истинной вере, наставляемые с младенчества добрым пастырем.
- Эта девочка христианка.
- Вот что! - сказал Адальберт, вставая. - Я вижу, ты ищешь легких путей - там, где искать их не следует. Ландмейстер повелел убить богомерзкую птицу, и я ее убью! Даже ценой своей жизни! Ты, если трусишь, можешь остаться! Укажи нам гнездо и держись позади. Если нам суждено погибнуть, поскачешь в Венден и поведаешь ландмейстеру, как дело вышло. Понятно?
Жидята молча поклонился. Рыцарь назначил стражу и велел воинам отдыхать. Те не заставили себя упрашивать. Жидята стащил с себя рясу, расстелил под кустом войлочную попону, прилег. Он не знал, что Златка, вернувшись домой, немедленно рассказала о встрече в лесу.
- Это Жидята! - сказала девочка. - Я узнала!
- Точно ведаешь? - засомневалась мать.
- Вот тебе крест! Надо кметам сказать! Пусть схватят!
- Темнеет, где его сыщешь? Утром скажем. Какой от Жидяты вред? Верно, как сбежал, так по лесам и мается! - рассудила мать. - Далеко не уйдет!
...Адальберт не спал. Дождавшись, пока глефу сморит сон, он отошел в сторонку и воткнул в землю меч. Встал на колени.
- Пресвятая Дева Мария!..
Он молился долго и истово. Вызывал из памяти образ Божьей Матери - тот, что запечатлен на фреске церкви ордена: Мария сидит на облаке и с улыбкой смотрит на молящихся. Удалось. Он увидел ее прекрасное лицо и немедленно впал в экстаз. Все существо Адальберта затопило неизъяснимое блаженство. Рыцарь пал ниц и долго лежал так, счастливо улыбаясь. Божья Мать не оставила его своими милостями. Она по-прежнему благосклонна к своему слуге, ничтожному, но преданному. Завтра он совершит подвиг в честь небесной покровительницы. Он уничтожит богомерзкую птицу! Проткнет ее копьем, а затем отрубит мечом голову. Если он при этом падет - пусть! Ангелы небесные примут его душу и отнесут в рай. Он не испытает мук чистилища. Любой брат-монах, павший за веру, удостаивается такой милости. Адальберту ландмейстер дал необычное поручение: еще никто из смертных не убивал дьявольских птиц, он будет первым. Великая честь! Его подвиг не забудут, возможно, его прославят, как святого. Весь род будет им гордиться! Братья и сестры назовут его именем детей, будут молиться, прося его заступничества перед Девой Марией. Как он счастлив, что выбор пал на него!