Богданов вылез на крыло, достал из кабины и бросил на траву парашют. Затем вытащил и усадил на него Лисикову. Выглядела штурман неважно - бледная, с красными пятнами на щеках. Богданов сбросил на землю и ее парашют, затем достал из гаргрота заветный вещмешок. Если ты хоть раз выбирался к своим из немецкого тыла, поневоле станешь запасливым. В вещмешке лежали трофейный немецкий нож, котелок, выпрошенные у начпрода бортпайки, перевязочные пакеты и, самое главное, полненькая фляга спирта. Ребята, случись им узнать о спирте, не простили бы, но Богданов в отдельных ситуациях умел молчать. Болтнув флягой, Богданов повернулся к Лисиковой.
- Снимай комбинезон! И шаровары.
"Зачем?" - прочел он в ее взгляде.
- Рану надо посмотреть.
Лисикова колебалась.
- Тебе Гайворонский не говорил, что до войны я три курса мединститута закончил?! - спросил Богданов, ощутив прилив злости. - Что на финской в медсанбате служил? Снимай!
Она опустила голову и стала расстегивать пуговицы. Богданов стал помогать. Когда сапоги с ворохом портянок, а следом и шаровары оказались на траве, Богданов бесцеремонно повернул штурмана на бок. Покачал головой. В левом бедре девушки торчал осколок. Толстый, зазубренный. Богданов плеснул спирт на тампон снятой повязки, стер подсохшую кровь. Показалась покрасневшая кожа, на ощупь она была горячей. Богданов плеснул в ладонь спирту и тщательно протер руки.
- Сейчас будет больно! - сказал сурово. - Терпи!
Лисикова кивнула. Богданов ухватил край осколка пальцами и потянул. Лисикова застонала, но, поймав грозный взгляд, умолкла. Осколок сидел глубоко и поддался не сразу. "Не задеть бы бедренную артерию! - думал Богданов, хватаясь покрепче за скользкий от крови металл. - Она где-то рядом..." Осколок, наконец, поддался. Он был длиною с полмизинца и толстый. К облегчению Богданова, кровь не брызнула, вышла наружу мягким толчком. Богданов затампонировал рану и поднял комбинезон штурмана. Вздохнул - на левой штанине, по центру кровавого пятна красовалась дырка. Точно такая же оказалась на шароварах. Не приходилось сомневаться: вырванные из одежды лоскуты - в ране.
- Вот что, Лисикова! - сказал Богданов, присев на корточки. - Сейчас снова будет больно, даже больнее, чем прежде. Надо достать ткань из раны, иначе загноится. Потерпишь?
Она кивнула и закусила губу. Богданов достал из вещмешка ложку, протер ее спиртом. Затем запустил ручку в рану и стал ковырять, пытаясь подцепить лоскуты. Лисикова мычала и скрежетала зубами, но не дергалась. Достать маленькие, скользкие лоскуты никак не получалось. Плюнув, Богданов взял нож. Расширив рану ручкой ложки, ковырял в ней ножом, но лоскуты достал. Приложил к одежде - они! Перевязав рану, Богданов облегченно выпрямился. Лисикова смотрела на него побелевшими от боли глазами.