— Тебя вчера здесь не было, — сказал он.
— Нет, сэр, — ответил Бобби. — Я работаю только пять дней в неделю.
Томас проследил, чтобы владелец гостиницы каждый месяц получал небольшую премию, позволившую ему предоставлять младшим мальчикам дополнительный свободный день. Но так, чтобы кроме владельца гостиницы никто об этом не знал.
— Ты видел Люси?
Люси? Томас с интересом прислушался.
— Черного мерина? — глаза Бобби заблестели.
— Вы назвали мерина Люси? — спросил Томас.
— Да, его, — подтвердил Одли Бобби. Затем бросил Томасу: — Это длинная история.
— Он — красавец, — сказал Бобби, и его глаза округлились от благоговения. Томаса это позабавило. Бобби сходил с ума по лошадям еще до того, как научился ходить. Томас всегда думал, что рано или поздно он наймет его управляющим конюшнями Белгрейва.
— Он мне очень дорог, — сказал Одли. — Несколько раз спасал мне жизнь.
Глаза Бобби стали размером с блюдца.
— Правда?
— Правда. У Наполеона не было шансов против этой прекрасной британской лошади. — Одли кивнул в сторону конюшен. — С ним все в порядке?
— Помыт и почищен. Я сделал это лично.
В то время как Одли занялся подготовкой своего мерина со смехотворным именем к поездке домой, Томас отправился в пивную. Он подумал, что Одли стал ему менее несимпатичен, чем прежде, поскольку мужчина, с такой любовью относящийся к своей лошади, вызывает уважение. Но, в любом случае, пинта пива в такой день, как этот, не помешает.
Он хорошо знал владельца гостиницы. Гарри Глэддиш вырос в Белгрейве, он был сыном помощника управляющего конюшнями. Отец Томаса посчитал его подходящим компаньоном для сына — он был настолько ниже Томаса по своему общественному положению, что не могло возникнуть вопросов о том, кто из них должен быть главным. «Лучше рука конюха, чем коммерсанта», — часто говаривал отец Томаса.
Обычно перед матерью Томаса, которая была дочерью коммерсанта.
Однако Гарри и Томас весьма часто спорили о том, кто же из них должен руководить. В результате они стали верными друзьями. Годы разделили их. Отец позволил Гарри присутствовать на уроках Томаса в Белгрейве, но не собирался дальше спонсировать его образование. Томас уехал в Итон и Кембридж, а затем в полный блестящих излишеств Лондон. Гарри остался в Линкольншире, занявшись, в конечном счете, гостиницей, которую купил его отец, когда жена получила неожиданное наследство. И не смотря на то, что Гарри и Томас теперь гораздо больше знали о различиях в их социальном статусе, чем когда были детьми, их юношеская дружба оказалась на удивление крепкой.