Она вложила свою руку в его, и он… она почувствовала… Рукопожатие. Легкое, ничего не значащее движение, ни обольстительное, ни злое. Но сейчас оно показалось ей обжигающе интимным, говорящим об общих воспоминаниях и будущих столкновениях.
— «А потом это ощущение исчезло. Ни с того ни с сего, как и появилось. Она сидела с экипаже, а он развалился рядом с ней на сиденье, подобно несколько нетрезвому джентльмену, каковым сейчас и являлся. Она со значением уставилась на противоположное сиденье. Они могли быть помолвлены, но, как полагалось, он все равно не должен был занимать место рядом с нею. Не тогда, когда они одни в закрытом экипаже.
— Не просите меня сесть против движения, — сказал он, покачав головой. — Не после…
— Не надо ничего говорить, — она быстро отвернулась.
— Вы не должны были ехать. – Его лицо приняло нехарактерное выражение – вид раненного щенка с проблесками хитрости и жульничества.
— Это был инстинкт самосохранения. – Она подозрительно взглянула на него. Такая бледность была ей знакома. У ее младшей сестры был чрезвычайно чувствительный желудок. Уиндхэм, однако, выглядел как Лидия прямо перед тем, как расплатиться по счетам. – Сколько Вам пришлось выпить?
Он пожал плечами, решив, очевидно, что нет смысла ее обманывать:
— Не так много, как я заслужил.
— И… часто Вы это делаете? – Осторожно спросила она.
Он ответил не сразу.
— Нет.
— Я так и думала, — она медленно кивнула.
— Особые обстоятельства, — сказал он и закрыл глаза. – Исторические.
Она смотрела на него несколько секунд, позволив себе роскошь рассмотреть его лицо не заботясь о том, что он подумает. Он выглядел уставшим. Даже опустошенным… Обремененным.
— Я не сплю, — сказал он, не открывая глаз.
— Похвально.
— Вы всегда так саркастичны?
Она ответила не сразу:
— Да.
Он открыл один глаз:
— Действительно?
— Нет.
— Иногда?
Она почувствовала, что улыбается:
— Иногда. Даже чаще, когда я с сестрами.
— Хорошо. – Он снова закрыл глаз. – Я не выношу женщин без чувства юмора.
Она секунду раздумывала над этим, пытаясь понять, почему ей это не нравится. Наконец, она спросила:
— Вы находите юмор и сарказм взаимозаменяемыми?
Он не отвечал, и она пожалела, что спросила. Она должна была знать, что задавать подобные вопросы человеку, насквозь пропитанному спиртным, неразумно. Она отвернулась и посмотрела в окно. Страмфорд остался позади, и сейчас они ехали на север по Линкольширской дороге. Она поняла, что это почти такая же дорога, как та, по которой путешествовала Грейс, когда на нее и вдову напали разбойники. Однако та дорога была дальше от города; если бы она должна была кого–нибудь ограбить, то выбрала бы местно более отдаленное. Плюс, размышляла она, вертя головой, чтобы получше все рассмотреть, здесь не было ни одного места, где можно было бы спрятаться. Разве разбойнику не нужно сидеть в засаде в ожидании подходящего момента?