– Не ничтожно, — он измерил расстояние своим мизинцем. – Как минимум, полногтя.
Она улыбнулась. Над книгой, а не над ним, так это было наименее тревожащее желание.
— Мир, измеряемый ногтями. Это было бы интересным исследованием.
Он тихонько рассмеялся .
— Существует некто в некоем университете, пытающийся проделать это прямо сейчас, уверяю Вас.
Амелия посмотрела на него, и это, вероятно, было ошибкой, потому что она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Тем не менее, она оказалась в состоянии произнести (и, причем на удивление рассудительным голосом):
— Разве профессора настолько эксцентричны?
— Только те, у кого длинные ногти.
Она рассмеялась, и он вслед за нею, а потом она осознала, что ни один из них не смотрит на карту.
Его глаза, подумала она со странной отстраненностью, как если бы она рассматривала произведение искусства. Ей нравились его глаза. Нравилось смотреть на них. Как случилось, что раньше она никогда не осознавала, что на правом глазу у него было прожилка другого цвета. Раньше она полагала, что его радужные оболочки были синими, — не бледными или светлыми, или даже голубыми, но темными, дымчатыми с незначительным намеком серого цвета. Но теперь она могла весьма ясно видеть, что в одном из его глаз было коричневая прожилка. Она тянулась вниз от зрачка, как стрелка на часах, показывающая четыре. Это заставило ее задуматься, почему она никогда не замечала этого раньше? Может потому, что раньше она никогда не рассматривала его на достаточно близком расстоянии. Или может потому, что раньше он никогда не позволял ей находиться вблизи него достаточно долго, чтобы она могла увидеть это.
А потом, голосом столь же задумчивым и тихим, какой был бы и у нее, если бы она имела смелость заговорить, он пробормотал:
— Ваши глаза кажутся сейчас почти карими.
Амелия почувствовала себя заброшенной обратно в действительность. И у нее вырвалось:
— У Вас прожилка.
И сразу же ей захотелось исчезнуть из этой комнаты. Как ей в голову пришло произнести это!
Он прикоснулся к синяку у себя на скуле.
— Прожилка?
— Нет, в Вашем глазу, — пояснила девушка, потому что не было никакой возможности забрать свои слова назад. Поэтому она стала объяснять, что конкретно она имела в виду. Она неуклюже взмахнула рукой, вытянув ее вперед, чтобы указать на предмет разговора, но затем быстро отдернула ее назад, так как она не могла прикоснуться к нему, и уж конечно не к его глазу.
— О! Ах, это. Это нечто странное, не правда ли?
Выражение его лица стало странным. Ну, хорошо, не на самом деле. Оно не казалось бы странным у кого–нибудь другого, но для