– Да, – выдавила я, покусывая губы. – Да! Да! Да!
Я переехала к Родьке со всем своим барахлом и осталась в Сочи до конца августа. У Родьки здесь имелась квартира, но бывал он в Сочи лишь наездами, часто мотался по другим городам, ничего мне не объясняя. Когда я пыталась его расспросить поподробнее, он обрывал меня и говорил, что это его профессиональные дела, в которых мне делать нечего, а вникать – тем более.
Когда он уезжал, я оставалась одна: гуляла по городу, сидела на пляже и страшно скучала по Родьке. Но когда он возвращался, у нас наступал настоящий праздник – мы ходили по ресторанам, барам, и жизнь напоминала пеструю шумную ленту. И этому празднику, казалось, не будет конца.
Когда на носу был уже сентябрь, я улетела в Москву, обещав приехать к нему при первой же возможности. Возможность представилась на выходные. Родька дал мне на прощание пачку денег, я купила билет на самолет и прилетела к нему. И так продолжалось почти год. Моя влюбленность не утихала, наоборот, она разгоралась все сильнее и сильнее. Я была как влюбленная ненасытная кошка, с трудом переживавшая даже кратковременную разлуку.
Потом у Родьки начались какие-то трудности. Вот тут как-то раз в припадке ярости он и выпалил, что его основная работа… что он – наркокурьер и уже давно повязан с наркотиками. У него своя сеть, свои люди; если я хочу – могу отойти в сторону и сделать вид, что меня все это не касается. Он бегать за мной не станет! Я рыдала и просила у него – непонятно за что – прощения. Родька окончательно поработил меня, и я уже не мыслила своей жизни без него. Я по-прежнему ездила к нему в Сочи. Но наши разлуки становились все длиннее, а отношения – все скандальнее. Мы все чаще ссорились, Родька стал нервным, раздражительным, срывал свою злость и неприятности на мне. А затем все кончилось… Когда в очередной раз я прилетела к нему в Сочи, во дворе меня перехватила соседка, пьющая блондинка лет сорока, Катерина Васильевна, и сказала, что Родьку взяли менты – на него устроили настоящую облаву. Взяли его и еще двух человек, и мне даже не надо соваться в его квартиру, иначе я наживу себе неприятности. Мне следует держаться от всего этого подальше…
Я слушала Катерину Васильевну в состоянии глубокого шока, не понимая, что это – конец, что наша с Родькой жизнь вот так и рухнула в одночасье и что больше ничего не будет: ни моих скоропалительных приездов, ни яростного секса, доводившего меня почти до обморочного состояния, ни наших походов по ресторанам, когда я чувствовала себя королевой, к чьим ногам бросали деньги и прочие удовольствия-развлекаловки, что все это осталось в прошлом…