— Барахлишко, Мастер. Вещички, — подтвердил Михеев, закурил и обвел глазами улицу, прощаясь.
Ответ, вероятно, исчерпал весь вопрос до дна. Мастер молчал. Так они немного постояли переминаясь. Потом Михеев кивнул и вошел в подъезд, точно порвал невидимые путы, а Мастер навечно остался там, за пределами его жизни.
Под вечер у Михеева собрались друзья. Сидя на чемоданах, выпили водки и потом, расхватав багаж, отправились на вокзал.
Поезд пришел со стороны Новороссийска.
То ли проводница была близорукой, то ли неповоротливой, только у михеевского вагона выросла очередь. И Михеев стоял с друзьями в стороне.
Приятели били его по рукам, трясли за плечо, кричали вразнобой, прощаясь.
А поодаль, широко и твердо расставив чугунные ноги, стоял Мастер. Он курил, затягиваясь неторопливо. Сигарету прятал в ладонь по мальчишеской привычке, а вторая рука была в кармане.
Покрывая шум, надрывался диспетчер, гоняя маневровые:
— Иванов, какого черта?!
Сквозь хаос пробился настойчивый голос диктора и сказал:
— …ква осталось пять минут.
Михеев полез в вагон. У входа в тамбур он обернулся. Внизу маячили взволнованные лица, седые кудри и лысины друзей. Мастер стоял на том же месте. Михеев машинально ему кивнул и поволок чемоданы в купе.
Мастер некоторое время машинально шагал за поездом. Но в общем-то так все равно было ближе к дому. Словом, еще неизвестно, шел ли он следом за составом, увезшим Михеева, или просто сокращал дорогу. У моста он в самом деле свернул вправо, а отсюда до его улицы уже подать рукой.
Пока ему еще не было толком ясно, что же произошло.
Но оттого, что Михеев навсегда ушел из его жизни, и вправду становилось непривычно. Когда же он впервые увидел Михеева? Сколько лет — не сочтешь. И где это было? Ну, да, тот приперся прямо на квартиру: брать — ни больше ни меньше. А сам он был один, точно перст. Худой и долговязый. Стоял в дверях, и рот до ушей — довольный. Думал, пара пустяков взять Мастера голыми руками. Это встретившись с глазу на глаз! Тогда-то он вывернулся просто: Михеева башкой о стену, а сам тараном в окно.
Мастер толкнул ногой калитку и пересек двор, давя подошвой сбитые ветром черные виноградинки. Виноградник ему достался от тетки вместе с половиной дома по наследству, и теперь без ухода совсем одичал, ягоды стали мелкими, в горошину.
Он открыл дверь, прошел в комнату и сел на стул, не сняв даже кепку.