— Не надо, — попросил старик, — не надо так, Астор.
— Простите меня, — сказал он. — Минутное любопытство. Все равно мне нужно возвращаться, а завтра — эксперимент, мой последний эксперимент, который придумали вы, но участвовать в котором буду я. Ведь так?
— Да, — кивнул старик, — это будет завтра. Перед тем как прийти сюда, я закончил книгу.
— Спасибо. Постараюсь сыграть как можно правдоподобнее.
— Не надо бравировать, мой мальчик. Не старайся казаться немножко лучше меня. Довольно и того, что ты моложе.
— Лучше… — Астор услышал собственный смех. — Какого черта вам понадобилось вытаскивать меня на эту сторону? Пусть случилось бы то, что вашей волей должно случиться завтра, но зачем мне знать, что я — как это называется у нас, у Настоящих Писателей, — что я всего лишь сценический биоробот, антропоид с дистанционным управлением?
— Да, — тихо, почти про себя проговорил старик, — видимо, это неизбежно. Я вложил в тебя не только собственную душу, но и все то, чего, казалось бы, не хватало мне до абсолютного совершенства: и все-таки ты оказался как-то меньше, слабее меня самого.
— Простите, — просто сказал Астор. — Мне пора в мое завтра. И, если это можно, разрешите мне еще немного побыть… самим собой.
— Мой мальчик, — старик тяжело поднялся и встал рядом с Астором, — ты забываешь, что время… — он запнулся, — тех, кто находится за этой стеной, течет намного быстрее, чем время людей. Завтра Астора Эламита должно наступить через двадцать минут.
— Вот как, — сказал Астор. — Надо торопиться. Мне полагается быть в институте?
— Да, конечно, — старик грустно улыбнулся, — это был простейший выход.
— Не выдержит защита?
— Да, мой мальчик…
— Значит, аннигиляция… До чего банально, черт побери! Вы же физик, если я не ошибаюсь?
— У меня не было времени ни на что другое, Астор. Ты, знаешь, что Настоящий Писатель не имеет права оставить свою книгу недописанной. А я… я очень стар и болен, и вот наступило время, когда кибер-анализатор не нашел ни одного способа задержать развитие болезни. Я пришел к тебе, пока у меня еще есть для этого силы. Я должен был распорядиться твоей судьбой, и я это сделал. Прощай, мой мальчик.
Он поднял свои маленькие, легкие руки и несколько церемонно опустил их на плечи Астора. Недолгое время они так и стояли, потом Астор бережно взял эти руки, тихо, словно боясь причинить боль, пожал их и опустил.
— Ну, я пойду, — сказал он.
— Ты так и не понял меня, мой мальчик. Туда пойду я.
— Куда? — растерянно спросил Астор.
Старик улыбнулся, словно хотел сказать — туда, детка, — и пошел к стене, дымным маревом виднеющейся за последними деревьями.